Годы испытаний. Книга 3. Разгром - [29]

Чуйков очнулся от одолевавших его мыслей, посмотрел на Гурова.

— Да, это не случайно. Видно, Ставка что-то думает предпринять, — кивнул командарм, и на лице разгладились тяжелые складки.

— Но что интересно, — сказал Гуров. — Одна деталь. В штабе фронта он был недолго и вскоре уехал в 57-ю, а затем в 51-ю армию. Наверно, там что-то неблагополучно.

Чуйков тут же развернул карту. Долго, молчаливо бродил глазами по красным и синим линиям, обозначавшим положение противника и наших войск, пожевал губами и ткнул пальцем в голубой изгиб Волги.

— Опасные места тут. Правый фланг наступающей немецкой группировки. К тому же здесь действует 4-я танковая армия. Если они форсируют Волгу, положение создастся крайне тяжелое. И не только для нас, Кузьма Акимович.

Гуров подсел к столу, тоже склонился над картой.

— Да-а-а. Настало время что-то решительное предпринимать. Удивительно. Сам своими глазами видишь, на себе все испытываешь, а порой не верится. Как только наш солдат держится? Рубеж окопчиков, кругом развалины, а за спиной полкилометра до берега и километр воды волжской.

— За землю, — скупо улыбнулся уголками рта командарм. — Умирать, он понимает, нельзя. Родина без него погибнет. А наши солдаты верят в Россию, как в мать родную.

Гуров пошевелил бровями, прокашлялся. Душила просачивающаяся гарь, ела глаза.

— Да, наступила, я бы сказал, самая суровая проверка нашей партийной работы в народе. За все годы после гражданской войны.

Гуров посмотрел на два ордена Красного Знамени на груди командарма. Он знал, что их получил генерал в гражданскую войну, когда еще девятнадцатилетним юношей командовал полком на Восточном фронте против белых армий Колчака, а затем на Польском фронте. И уверенно сказал:

— Выдержим.

— Непременно выдержим, Кузьма Акимович, — командарм сжал крупные пальцы в кулаки и положил их решительно на стол.

* * *

Несколькими днями позже после этого разговора между командармом и членом военного совета, когда уже оба забыли о нем, захваченные круговоротом боевых будней, снова тот же вездесущий Гуров рассказал, что на Сталинградский фронт прилетел из Ставки Жуков. И они пришли к единому мнению: «В Ставке думают что-то предпринять. Значит, появление Василевского на нашем фронте было далеко не случайным».

Никто в то время, кроме нескольких доверенных лиц в Ставке и членов Государственного комитета обороны, не знал о том, что еще в сентябре 1942 года зародилась дерзкая, вряд ли кому показавшаяся реальной идея о нанесении решительного удара по немецко-фашистской группировке под Сталинградом. Не все, даже участники совещания в Ставке, верили в возможность ее осуществления.

Для нашей страны то был трагический период лета и осени 1942 года, мало чем отличавшийся от потрясшего всех, еще очень живого в памяти лета 1941 года — начала Великой Отечественной войны. Как и минувшее, нынешнее лето началось разгромом войск Юго-Западного фронта под Харьковом, когда немцы, окружив несколько наших армий, ринулись через Дон к Воронежу и Сталинграду, а через Ростов — к Кавказу.

Но и в этот тяжелейший период поражений и отступлений советских войск не была подавлена воля Верховного Главнокомандования и Ставки Вооруженных Сил. И если несведущие в этом были склонны обвинять Ставку в неспособности и более страшных грехах, то, вопреки всем сомнениям, мнениям, возмущениям и радости явных и тайных врагов, она спокойно делала, конечно, не без срывов, промахов и ошибок, ту работу, которую считала необходимой, порой, казалось, в безнадежных условиях.

Г. К. Жуков и А. М. Василевский по приказу Ставки вылетели на самые «горячие» фронты — Сталинградский и Юго-Восточный, но не как высокодоверенные уполномоченные, чтобы разобраться, а что же там происходит, почему войска отступают и вот докатились до Волги. Обо всем этом Ставка была достаточно осведомлена. Она принимала соответствующие меры, направляла туда резервы, стараясь всеми силами приостановить надвигающуюся катастрофу. Оба представителя уже тогда, выехав на фронты, искали на местах те реальные возможности для выполнения зародившегося замысла — решительного контрнаступления под Сталинградом. Жуков изучал войска — свои и противника, наши плацдармы на правом берегу Дона у Серафимовича и Клетской. Василевский проводил большую работу с командующими 57-й и 51-й армиями, нацеливая их на захват у немцев выгодных нам выходов из дефиле между озерами Сарпа, Цаца и Барманцак.

Никто из командующих фронтами и армиями, с кем они вели эту подготовительную работу к контрнаступлению, не знал и не мог знать, для чего все это делается. Когда генералы Жуков и Василевский вернулись в Москву, Ставка утвердила в основном план будущего контрнаступления. Были окончательно определены основные направления ударов, силы и средства для их осуществления, выбраны районы и примерные сроки сосредоточения войск.

Решено было образовать в районе Сталинграда два самостоятельных фронта: Донской под командованием генерал-лейтенанта К. К. Рокоссовского и Сталинградский (до этого Юго-Восточный). На этом же совещании Ставкой был предрешен вопрос о создании Юго-Западного фронта, командовать которым решено было поручить генерал-лейтенанту Н. Ф. Ватутину.