Годы испытаний. Книга 3. Разгром - [15]

Паулюс не спеша вытер руки о салфетку и поглядел снисходительно на Адама:

— А может быть, вы все же принесете радиотелефон сюда?

— Безобразие, — сказал Шмидт. — Никакого такта. Никакого уважения. Звонят, будто не они, а мы их подчиненные. Не мог позвонить в штаб.

Паулюс ничего не ответил, налил ему оставшийся коньяк и удивленно посмотрел на Шмидта.

— Я приказал генералу Мильдеру звонить мне лично и докладывать о каждой новой удаче и неудаче. Надеюсь, вы поняли меня?

Шмидт отвалил в свою тарелку большую часть поросенка, с аппетитом обгладывал косточки. Он только кивнул, продолжая прерванную трапезу.

Адам пришел вместе со связистами и, получив разрешение, установил рацию на прием.

— Слушаю, — подчеркнуто спокойно сказал Паулюс.

— Докладываю, господин командующий, — сказал взволнованным голосом Мильдер.

«Это что-то не похоже на Мильдера. Что случилось с ним? Неужели опять неудача?» Он видел, что Шмидт даже перестал жевать и настороженно глядел в его сторону, вытирая о салфетку жирные пальцы.

— Докладываю, — повторил с придыханием Мильдер. — В результате успешного наступления корпуса шестьдесят вторая армия Чуйкова, обороняющая Сталинград, разрублена моим корпусом пополам. На участке тринадцатой дивизии русских мы почти у Волги, а передовые наши подразделения вышли к Центральной пристани. Теперь мы получили полную возможность держать под наблюдением и огнем все тылы этой армии и весь противоположный берег.

Мильдер говорил быстро, глотая слова. И Паулюс несколько раз останавливал его, требуя повторить. Затем он приказал представить через час в штаб армии донесение.

— Благодарю вас, генерал Мильдер, за приятное сообщение. Передайте от меня лично всему составу корпуса благодарность. Фюрер высоко оценит ваши заслуги перед Германией.

Паулюс встал и приказал Адаму подготовиться к поездке в штаб группы армий.

— Надо доложить барону фон Вейхсу, что наконец-то мы выполнили волю фюрера. Корпус Мильдера вышел к Волге и сбросил тринадцатую дивизию армии Чуйкова в Волгу, захватив центральную переправу.

Паулюс надел поданную ему Адамом шинель и, поглядев на Шмидта, сказал:

— Вы получите через час от Мильдера донесение. Мне надо обо всем срочно доложить Вейхсу. Я поехал. — И Паулюс вышел, оставив начальника штаба одного.

Шмидт, допив коньяк, стал неторопливо доедать поросенка.

* * *

Мильдер, доложив Паулюсу об успехе корпуса, не торопясь пообедал. Настроение было приподнятое. «Не пойти ли мне сыграть партию в бильярд, — подумал он, лениво позевывая и потягиваясь. — Даст бог, дела идут хорошо. Паулюс наверняка остался доволен моим докладом». Мильдер позвонил в штаб и потребовал, чтобы его информировали обо всем значительном, а сам решил часок передохнуть. Ведь уже третью ночь он спит урывками. «Ничего, ничего, — успокаивал он себя. — Только бы нам поскорее закончить прорыв и сбросить их окончательно в Волгу, а там— и почести, и награды, и заслуженный отдых». С этой мыслью он прилег на свою походную койку

Вошел адъютант и протянул ему письмо.

Мильдер расстегнул ворот кителя. Письмо было от жены. Поспешно разорвал конверт и стал читать.

Марта писала об одном и том же, что хочет видеть его дома, что скучает и не находит себе места, и о том, как идут ее будничные, домашние дела. И вдруг, как бы между прочим. Мильдер даже встал с койки. Она просила его дать согласие обвенчаться дочери Грете с военным священником, неким Карлом. «Это замечательный и порядочный человек, — писала она, — думаю, что ты присоединишься к моему решению. Я благословила их».

«Нет, нет, — Мильдер никак не мог предполагать, что его дочь соединит свою судьбу с армейским священником — полувоенным человеком. В душе он всегда прочил дочери более завидную партию, и конечно, с военным, достойным их прусской юнкерской династии. — Да, Грета меня подвела. Видно, Марта что-то проглядела. Что значит не быть дома отцу.

И вот неудачное замужество дочери».

Это сообщение жены его очень огорчило. Он решил не идти играть в бильярд. Не мог и спать, хотя чувствовал, что все тело сковала усталость. Попросил адъютанта принести ему еще коньяку.

2

Поздно ночью командир дивизии полковник Бурунов был вызван командующим шестьдесят второй армией генерал-лейтенантом Чуйковым.

Командующий армией сообщил ему, что танковая бригада Сталинградского фронта прорвалась через оборону противника с севера, и что она вот-вот должна соединиться с частями дивизии Бурунова.

Комдив поднял всех на ноги. И всю ночь работали рации, звонили телефоны, бегали с распоряжениями и приказаниями связные и ординарцы, ожидая радостного известия о встрече с прорвавшимися частями. Взволнованные и уставшие под утро, многие, не выдержав напряжения, уснули, так и не дождавшись наших танкистов.

А с утра немцы обрушили на дивизию такой шквал огня, что даже бывавшие в подобных переделках командиры потеряли самообладание. То и дело с командных пунктов поступали вести одна тревожнее другой. И во всех донесениях говорилось о главном: «Перед фронтом обороны частей появилось много немецких танков».

«Откуда их взялось столько?» — подумал Бурунов, уже в который раз требуя от начальника разведки дивизии объяснить ему, как же, в конце концов, это произошло.