Годы испытаний. Книга 1. Честь - [58]

— Товарищи бойцы и командиры, нам поставлена боевая задача совершить марш в укрепленный район и занять позиции. Есть сведения, что немецкая армия нарушила нашу государственную границу…

Он внезапно прервал речь. Все стояли в каком-то оцепенении, взвешивая каждое слово комбата. У всех запечатлелись в памяти слова: «Немецкая армия нарушила границу…» Как-то не верилось, но вместе с тем никто и не сомневался, — командир батальона говорит горькую правду.

Комбат с начальником штаба и с командирами рот отошел в сторону и развернул карту. Его окружили командиры. Они достали из планшетов блокноты, бумагу и стали делать какие-то заметки.

— Не может этого быть… Война? — продолжал сомневаться Андрей Полагута. — Ну, выдадут боевые патроны, совершим марш в укрепленный район, займем его, а к вечеру дадут отбой. Комбат поблагодарит батальон за отличные действия, и вернемся обратно в лагерь. Сколько таких тревог было, не перечесть! А наш Канашов мастер их разыгрывать и днем и ночью.

Мысли Андрея прервала команда, поданная лейтенантом Мироновым.

— Равняйсь!.. Смирно! — громыхнул его резкий окрик и прокатился по лагерю — и куда-то сразу исчезло пугливое эхо.

Взвод в полной боевой выкладке зашагал по пыльной дороге на запад навстречу неизвестности, а может, и войне…

Часть вторая Так началась война

«Да разве найдутся на свете такие огни, мука и такая сила, которая бы пересилила русскую силу…»

Н. В. ГОГОЛЬ

Глава первая

В два часа ночи двадцать второго июня генерала Мильдера разбудил адъютант. Из штаба танковой группы пришел срочный приказ в плотном конверте с тяжелыми сургучными печатями. «Вскрыть и ознакомить офицеров не позже три ноль-ноль», — гласила строгая надпись. Через десять минут к Мильдеру собрали всех офицеров. Они выслушали боевой приказ Гитлера.

«Доблестные солдаты, офицеры и генералы великой германской армии!

Русское правительство, не желая установить дружеские отношения, к которым я стремился, хочет решить вопрос силой оружия.

Несколько случаев нарушения границ со стороны большевиков не могут быть терпимы дальше нашей великой державой.

Надо положить конец этим безумным действиям. Я не вижу другого пути, как ответить силой на силу. Германские вооруженные силы с твердой решимостью будут бороться за честь и жизненные права германской нации.

Я надеюсь, что каждый солдат будет помнить высокие традиции германской армии и выполнять свой долг до последнего. Всегда и при всех обстоятельствах помнить, что вы — представители национал-социалистической великой Германии.

Да здравствует наша нация и империя!

Адольф Гитлер».

Мильдер обратился к ним с речью:

— Офицеры! Мы находимся с вами накануне великих исторических событий. Долгое время готовились мы к этой решительной схватке. Вы должны не только вселить в своих солдат веру в успех войны с русскими, но и предотвратить легкомысленное отношение к новой, очень сложной задаче, которую нам предстоит решить. Уверен, что вы самоотверженно будете выполнять каждый мой приказ. Германия гордится своими танковыми дивизиями. Я призываю вас высоко нести их громкую боевую славу и честь через все сражения с врагом. Желаю успеха. С богом, вперед! Хайль Гитлер!

Ответные ликующие крики еще долго звучали в ушах Мильдера, когда он в ночных сумерках торопился на свой наблюдательный пункт. Он прибыл туда в три часа десять минут двадцать второго июня.

Стоя на наблюдательном пункте — колокольне польского костела, Мильдер вдыхал свежий ночной воздух и с тревогой осматривался вокруг. Нигде ни единого огонька, ни шороха. Широко раскинулось небо в мерцающем блеске золотых звезд. Генерал глядел на сливающийся с небом высокий берег противника. Русские, очевидно, не подозревали, что через несколько минут на их головы с воем и грохотом обрушатся сотни тонн металла, беспощадно уничтожая все на пути.

Мильдер взглянул на часы: три часа четырнадцать минут. Секундная стрелка начала свой последний круг. Сейчас, как только она подымется в зенит и сделает первый скачок, в этот тихий мир ворвется ураганом война.

Неожиданно на колокольне протяжно, со скрипом, напоминающим скрежет ржавого железа, застонал сыч. Холодные мурашки побежали по спине Мильдера. И тут же, заглушая крик птицы, свистя зловещим посвистом, полетели над головой снаряды и мины. Началась артиллерийская подготовка.

Мильдер увидел, как частые разрывы, вспыхивая, освещали черные силуэты крепостных стен, выхватывая из предутренних сумерек черные проломы амбразур дотов в береговых укреплениях. В течение сорока минут бушевала огненная стихия. Но русские не отвечали, будто это их не касалось или там вовсе никого не было.

— Вот что значит отсутствие у врага разведки, — наклонясь, сказал Мильдер на ухо начальнику штаба подполковнику Кранцбюллеру. Тот восторженно закивал головой. — Мы застали их врасплох… Хорошо работают наши артиллеристы…

Мильдер посмотрел на часы и приказал командирам групп начать захват мостов.

В три часа сорок минут над головой Мильдера проплыли пикирующие бомбардировщики. Еще бушевал артиллерийский огонь, а они, наращивая силу артиллерийского удара, обрушили смертоносный груз бомб на противника. Черными клубами дыма окутались русские позиции. Мильдер пристально всматривался в предутренние сумерки, туда, где находились мосты и куда он направил группы захвата. Вот уже первая и вторая волна бомбардировщиков, разбросав бомбы, возвращается за новыми, а он все еще ничего не знает о действиях своих групп захвата.