Годы испытаний. Книга 1. Честь - [57]
С досадой положил Саша в планшет жалобу и задумался. Да, но почему же стихи о знамени, которые, казалось, после строевого смотра написать так легко, не получались? Сколько он уже извел бумаги! Миронов знал, что поэтам не всегда удается сразу выложить на бумагу то, что хотелось бы. «Двадцать первый вариант, — сказал он себе, — и все не то. Какие-то рифмованные строки, правильные, но холодные и бездушные, похожие на те, что некоторые поэты пишут в газету к праздникам. Ну, а что, если прочитать их вслух?»
— Фу ты, какая чепуха! Хохочет оркестр… — Он невольно поморщился. — Фальшиво. Да и какому параду? Ведь это был строевой смотр? Может, лучше строчки о знамени?
— Плохо, — признался он себе. — И потом эта внутренняя рифма в конце строки… — И, взяв новый чистый листок, он написал сверху: «Последний вариант» — и подчеркнул. — Завтра на свежую голову. — Так нестерпимо хотелось спать! Ветерок, легкий и шаловливый, ворвался в палатку, чуть не потушив огня. В ноздри ударил запах цветущей сирени и лесной сырости. Разноголосая команда: «Отбой!», нарастая, приближалась. Повсюду стихали голоса бойцов, ложившихся спать. Миронов прилег на койку, закурил. «Полежу немного и сбегаю к Дуброву. Погляжу, как ему дежурится. И заодно взгляну на взвод. Как они там…» В глазах расплывался дрожащий свет свечи. Пламя колыхалось от дуновений ветра. И, наконец, ветер осилил его и погасил. И тут же сон закрыл отяжелевшие веки лейтенанта. Голова приятно закружилась, словно от бокала хорошего вина. И через минуту он крепко спал.
…Тихо в лагере, крепок предутренний сон бойцов. Безмолвны стройные ряды пирамидальных сахарно-белых палаток, вымытых дождями, выхлестанных ветрами, выгоревших под знойными лучами солнца. Одинокими тенями маячат дневальные на линейках. Через ровные промежутки времени пройдет смена часовых, и снова все тихо, спокойно. Кругом все погрузилось в безмолвие. На дереве не шелохнется листик, на земле — травинка, — все объято глубоким сном.
На востоке едва обозначалась теплящаяся полоска утренней зари, когда к штабу полка на бешеном карьере проскакал конный — посыльный.
И скоро посредине лагеря полка, там, где под навесом стоит полковое знамя, раздались резкие звуки трубы дежурного сигналиста: «Тревога!» Труба торопливо будила всех. Ее звуки, знакомые по прошлым тревогам, в это раннее утро были какими-то особенно тревожными, словно сигналист выражал ту страшную опасность, которая зловещей черной тучей нависла над границами нашей Родины на рассвете двадцать второго июня.
— Тревога! В ружье! — кричали, дублируя команду, дневальные и дежурные в ротах.
Посыльные, застегиваясь на ходу, бежали как оглашенные к палаткам, где размещались командиры. Караул в полном составе выстраивался на передней линейке.
— Тревога, боевая тревога! — Андрей Полагута склонился над койкой и тряс Миронова. — Товарищ лейтенант, боевая тревога!..
Миронов вскочил, сел на койку и несколько секунд сидел неподвижно, бессмысленно уставясь на Полагуту.
— Ну и крепко же вы спите, товарищ лейтенант, — сказал извиняющимся голосом Полагута, — Я вас давно подымаю и вот решил потрясти…
— Что случилось? — спросил Миронов.
— Боевая тревога, товарищ лейтенант! Боевая тревога! — повторил Андрей. — Разрешите идти? Мне еще Аржанцева надо поднять, у него связной заболел…
Через две минуты в полном снаряжении Миронов выскочил за связным.
Солдатские сборы недолги. Прошло не более трех минут, и из палаток уже выскакивали бойцы, надевая на себя снаряжение и направляясь к оружейным пирамидам.
Вмиг острый забор винтовок в пирамиде растащили сотни протянутых рук.
В лагере еще было сумрачно от утренних теней деревьев, когда весь полк, батальон к батальону, выстроился и застыл в безмолвном ожидании приказа. Изредка звякнет штык, глухо ударит ручка лопаты о приклад винтовки или протарахтят катки запоздавшего «максима». И опять все замрет в напряжении, как туго натянутая, потерявшая звук струна. Бойцы полушепотом переговаривались. Командиры подзывали к себе старшин, сержантов и вполголоса отдавали какие-то распоряжения.
«Вот, черт возьми, не дали вдоволь поспать в воскресенье. Наверно, опять какой-либо проверяющий приехал мутить людей», — так думал не только Еж, но и многие бойцы.
Повернув голову к Андрею, Еж спросил недовольным шепотом:
— Как думаешь, чья это затея, людей по выходным будить? Опять марш-бросок в противогазах или еще какая-нибудь чепуха?
— Не знаю, — резко ответил Андрей. — Может, и бросок… Спать хочется, аж кости ломит. — И он сладко зевнул, так что в скулах что-то хрястнуло.
— Гляди, вон комбат подъехал, — кивнул Ефим влево. — Сейчас все будет ясно.
Командир батальона с заспанными глазами, как всегда угрюмый, ловко спрыгнул со взмыленного, в яблоках, красивого жеребца с упругой лебединой шеей и торопливо направился к батальону.
Нетерпеливо выслушав доклад начальника штаба о готовности батальона к действию, он вышел на середину строя, внимательно и придирчиво осмотрел застывшие шеренги красноармейцев. Затем, понизив голос, будто враг мог подслушать его, сказал:
Писатель Геннадий Иванович Гончаренко встретил войну на границе командиром пулеметного взвода. В тяжелые для нашей Родины годы он участвовал в сражениях у Волги и Сталинграда заместителем командира стрелкового полка. Об этих событиях им написан роман-дилогия «Годы испытаний», вышедший в 1956 году.Все, что увидено и испытано двадцатилетним лейтенантом, нашло свое отражение в его творчестве, посвященном сверстникам — героям солдатских подвигов.Никто из них не думал о войне, как о романтике, где можно отличиться легко и просто.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Писатель Геннадий Иванович Гончаренко встретил войну на границе командиром пулеметного взвода. В тяжелые для нашей Родины годы он участвовал в сражениях у Волги и Сталинграда заместителем командира стрелкового полка. Об этих событиях им написан роман-дилогия «Годы испытаний», вышедший в 1956 году. Все, что увидено и испытано двадцатилетним лейтенантом, нашло свое отражение в его творчестве, посвященном сверстникам — героям солдатских подвигов.
Книга очерков о героизме и стойкости советских людей — участников легендарной битвы на Волге, явившейся поворотным этапом в истории Великой Отечественной войны.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.