Год змеи - [106]

— Все-таки сумел он выбить из твоей башки неразделенную любовь? — спросила Рано как-то.

— Еще как! — воскликнула Гузаль. — У меня теперь отвращение не только к Батыру, а ко всем мужчинам. Только вот не знаю почему!

— Ну и не надо знать, — сказала Рано, — главное, тебя избавили от страданий. — И добавила: — Кому верить-то? Говорят, не слушайте мулл и ишанов, а они лечат от душевных травм без уколов, без таблеток. Если и мне придется заболеть, поеду к тому мулле.

— Дай тебе бог не болеть, Рано!

— Конечно, — кивнула она, — я просто так сказала, чтобы проявить солидарность с тобой. Мои родители отъявленные безбожники, может, потому мать и злая, они слушать не захотят о мулле!

Прошла первая неделя сентября. Бледность сошла с лица Гузаль, и хола думала, что мулла, слава аллаху, не обманул ее, постарался в лечении, ведь Гузаль постепенно входит в норму, по меньшей мере, не угнетена мыслями, как последние четыре месяца. Может, перестанет наконец мучиться сознанием своей неполноценности, мало ли таких живет на свете, не пропадет и она. Ей так хотелось, чтобы это было именно так. Тогда и младший, как подрастет, не будет изводить ее. Хола с ужасом ждала, когда подрастет Хабиб и будет задаваться теми же вопросами, что и Гузаль. И уже заранее предполагала, что не переживет этого, умрет от разрыва сердца, от боли за сына. В школу хола провожала дочь с опаской, как бы вновь не сломалась, но дни шли, Гузаль оставалась ровной и спокойной. Зебо-хола была на седьмом небе от счастья и мысленно повторяла, что, едва только закончится уборочная кампания, она отвезет мулле Акбергену овцу.

В первый день следующей недели в школу прибыли медики из района для профосмотра учеников. Такие мероприятия проводились в каждой школе два раза в год, и ученики уже с первого класса привыкли к ним. Родители тоже были заинтересованы, чтобы дети не остались вне обследований. Знали, что опытные врачи посоветуют как лечить, если дети больны, могут обнаружить скрытые недуги и заблаговременно принять меры. Дети же привыкли, что им одновременно делают прививки и предупредительные уколы от тифов. Чем старше дети, тем более разнообразными и тщательными становились обследования, девочек же с седьмого класса обязательно проверяли гинекологи.

Осмотр продолжался весь день, а к вечеру в кабинете директора был организован ужин для гостей, куда были приглашены и все классные руководители. За ужином главный врач поликлиники подвел итоги работы врачей. Он назвал фамилии девочек и мальчиков, которых необходимо немедленно отправить в райбольницу, потом вручил местному врачу список тех, за кем нужен надлежащий надзор, посоветовал, что нужно делать, чтобы не отрывать детей от учебы.

— Ну, а подробности изложат специалисты, — сказал он в заключение.

Педиатр, лор, хирург, терапевт, рентгенолог и глазник листали свои тетради, говорили о том, что обнаружили. Одних просили направить для всестороннего обследования, Других — госпитализировать, за третьими — установить наблюдение. Попутно назвали фамилии учеников, которых нужно освободить от сбора хлопка. Последней выступала гинеколог, женщина средних лет.

— Две девушки, — произнесла она с досадой, — поспешили узнать мужчин за время каникул. — Учителя, как один, затаили дыханье. Никогда еще в этой школе такого не слышали. — Одна Ханифа Бегимова из десятого «а». Сама призналась, что ее родители в курсе случившегося; оказывается, жених ее приезжал на побывку, ну и… Говорит, что вернется весной и они сыграют свадьбу. Я попросила бы классного руководителя встретиться с ее матерью и узнать, правду ли говорит девушка. Предупреждаю, что Ханифа вполне созрела в половом отношении, так что никаких патологических изменений я не нашла. К счастью, она не беременна, поэтому прошу мое сообщение держать в тайне, чтобы не травмировать и ее, и родителей. Вторая — Гузаль Менгнарова из девятого класса. Ни на один свой вопрос я не получила вразумительного ответа, показалось, что она не знает, когда и с кем это у нее случилось. Но такого не бывает в природе, просто она скрытна очень. У нее тоже особых изменений в организме нет. Я попросила бы никаких слухов и сплетен не распространять. Я с ней очень серьезно поговорила, предупредила, к чему это может привести, думаю, достаточно этого. Девушка очень впечатлительная, и если мы сумеем сохранить ее тайну, уверена, никаких неожиданных и нежелательных эксцессов не произойдет.

— Ясно, товарищи? — спросил директор и, получив утвердительные ответы, попросил остаться в кабинете классных руководителей девятого и десятого «а». Он проводил гостей и, вернувшись, обратился к ним: — Рохат Сулеймановна, и вы, Наргизахон, пожалуйста, я подчеркиваю, пожалуйста, держите в тайне все, что услышали здесь о девушках, ведите себя так, словно бы вам ничего не известно. Это очень важно, дорогие!

— По инструкции такие обязаны учиться в вечерней школе, — сказала Наргиза Юлдашевна.

— Где ее взять, — развел руками директор, — так что придется мириться. Думаю, что и девушки будут молчать, не такие уж они глупые, чтобы трещать об этом, даже самым близким подругам.