Год жизни - [16]
Это был первый удар, полученный нами.
Весь вечер и половину ночи я провозился с книгами, которые привез с собой, — искал описания случаев, близких к нашему. Но ничего не нашел. Компрессорные установки не входили в мою специальность, однако они были тесно связаны со строительством туннелей. Я утешал себя тем, что я не компрессорщик, но облегчения не испытывал.
Надо было ехать в комбинат, рассказывать о своей неудаче, просить помощи. Мне было горько и стыдно, я уже видел перед собой лицо Фалалеева и усмешку, с которой он встретит меня… Но другого выхода не было.
И вот я сижу на валуне и жду машину с провизией, чтобы уехать в комбинат.
В два часа машина появилась. Еще издали я заметил, что в кабине рядом с шофером сидит человек. «Вероятно, кто-нибудь из комбината, — подумал я. — Только этого не хватало увидит наши залитые водой ямы». Машина подъехала, остановилась, и из машины вышел… Николай Николаевич Крамов!
Я так обрадовался, что сразу забыл обо всех неприятностях и побежал ему навстречу. Он шел ко мне широкими шагами, перепрыгивая через валуны. На нем была все та же кожанка, сапоги, а в зубах неизменная трубка.
— Ну, здорово, Андрей! Как идут дела? — крикнул он издали.
Я крепко пожал ому руку и тотчас же почувствовал, что мне совсем не трудно и не стыдно рассказать ему о нашем затруднении.
— Приехал проведать, — широко улыбаясь, проговорил Крамов и присел на валун. Я сел возле него, — Ну, как, врезался?
Я горько усмехнулся. Он спрашивал, врезались ли мы, то есть приступили ли к проходке, а мы еще компрессор никак не можем установить…
— Нет, Николай Николаевич, — откровенно ответил я, — до врезки нам еще далеко.
И, ничего не утаивая, рассказал о нашем горе. Пока я говорил, Крамов прочищал свою трубку травинкой.
— А как вы справились с установкой, Николай Николаевич? — спросил я, закончив свой рассказ. — Помучились с компрессором?
— Ни минуты, — ответил Крамов.
— Какой же у вас грунт?
— Думаю, такой же, что и у вас.
— Тогда я, очевидно, неуч.
— Вот это уже перегиб! — рассмеялся Крамов и встал. — Покажите-ка мне, что у вас там происходит.
И зашагал к горе, заложив руки в косые карманы своей потертой, из дорогой кожи куртки, попыхивая трубкой. Я поплелся за ним.
Рабочие понуро сидели вокруг котлована и сплевывали в воду, подымавшуюся все выше.
При его приближении рабочие стали медленно подниматься. Это бросилось мне в глаза. Крамов сказал коротко:
— Здорово, ребята!
Подошел к котловану и стал глядеть на воду.
Один из рабочих тоненько засмеялся. Крамов строго взглянул на него, и смех оборвался.
— Что ж, пройдем в контору? — обратился Николай Николаевич ко мне.
Я провел его в свою каморку.
— Так вот, дружище, — проговорил Крамов, опускаясь на нары, — никаких трудностей с фундаментом у вас нет. Ты их придумал.
— Как?! — воскликнул я.
— А так. Ты подумал ли, парень, о том, какого происхождения эти горы? Они ледникового происхождения, притом недавнего. Каких-нибудь двести пятьдесят тысяч лет назад здесь полз ледник. Ваш грунт — это морена, обыкновенная морена, которую принесли ледники.
— Все это так… — начал было я.
Но Крамов прервал меня:
— А раз так, то, значит, под мореной должна быть скала. Та же порода, что и в этих горах. И надо просто докопаться до скалы.
— А что же делать с водой? — спросил я. — Ведь здесь даже насос подключить не к чему. Чем откачивать воду?
— Ведерками, товарищ инженер, ведерками и воротком! Скала наверняка там, и близко.
Я молчал. То, что говорил Крамов, было ясно, просто и, главное, бесспорно…
— Как-то не подумал об этом, — тихо сказал я, — в голову не пришло…
— Восемнадцать лет назад, когда я только что соскочил с институтской скамьи, мне это тоже не пришло бы в голову. Тогда для меня технический проект был вроде евангелия для верующего — каждое слово непогрешимо. Так же как для тебя сейчас.
— А для вас?
— Я тоже уважаю проект и стараюсь ему следовать. Но если по проекту где-нибудь требуется гайка или болт, а у тебя их нет, ты станешь в тупик и задержишь строительство. Ведь так? А я заменю их парой гвоздей. Вот, грубо говоря, и вся разница.
Крамов уехал под вечер. За ним пришла грузовая машина, и я подумал с досадой: вот западный участок уже обзавелся автотранспортом, а у нас ни одной машины!
…Вскоре после нашей встречи с Крамовым прибыло наконец оборудование — буровые молотки, шланги к ним, рельсы, две вагонетки для отгрузки породы. Доставили и взрывчатку.
Теперь можно было начинать проходку штольни, приступать к тому, что на нашем, техническом языке называется врезкой.
После долгих усилий был пущен и компрессор.
Я решил начать работу с утра, но спать никому не хотелось, солнце светило по-прежнему ярко, и монтажники, бурильщики, откатчики, запальщики — вся наша группа столпилась у компрессорной. Приятно было слушать, как рассекает воздух ременная передача.
Я тоже стоял среди людей, прислушивался к шуму компрессора, и в ту минуту же существовало для меня музыки более красивой.
Вдруг кто-то дотронулся до моего плеча.
— Вас спрашивают, — сказал Нестеров. — Вон там, у конторы, стоит…
Это была Светлана. Я не сразу узнал ее в синем комбинезоне и пестрой косынке.
Первые две книги романа «Блокада», посвященного подвигу советских людей в Великой Отечественной войне, повествуют о событиях, предшествовавших началу войны, и о первых месяцах героического сопротивления на подступах к Ленинграду.
Пятая книга романа-эпопеи «Блокада», охватывающая период с конца ноября 1941 года по январь 1943 года, рассказывает о создании Ладожской ледовой Дороги жизни, о беспримерном героизме и мужестве ленинградцев, отстоявших свой город, о прорыве блокады зимой 1943 года.
Третья и четвертая книги романа «Блокада» рассказывают о наиболее напряженном периоде в войне — осени 1941 года, когда враг блокировал город Ленина и стоял на подступах к Москве. Героическую защиту Ленинграда писатель связывает с борьбой всего советского народа, руководимого Коммунистической партией, против зловещих гитлеровских полчищ.
Первые две книги романа «Блокада», посвященного подвигу советских людей в Великой Отечественной войне, повествуют о событиях, предшествовавших началу войны, и о первых месяцах героического сопротивления на подступах к Ленинграду.
Третья и четвертая книги романа «Блокада» рассказывают о наиболее напряженном периоде в войне — осени 1941 года, когда враг блокировал город Ленина и стоял на подступах к Москве. Героическую защиту Ленинграда писатель связывает с борьбой всего советского народа, руководимого Коммунистической партией, против зловещих гитлеровских полчищ.
Новый роман писателя А. Чаковского «Победа» связывает воедино две великие исторические вехи — лето 1945 года, когда в Потсдаме разыгралась политическая битва за обеспечение прочного мира после окончания войны, и лето 1975 года, когда в Хельсинки руководители 33 европейских стран, а также США и Канады подписали Заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.Действие романа начинается в Хельсинки, куда прибывает советский журналист Воронов; основу первой книги составляет рассказ о подготовке к встрече в Потсдаме и ее первом дне.Используя огромный документальный материал, писатель воссоздает атмосферу встречи, а также живые портреты главных ее участников: Сталина, Черчилля, Трумэна.В «Победе» А.
Валентин Петрович Катаев (1897—1986) – русский советский писатель, драматург, поэт. Признанный классик современной отечественной литературы. В его писательском багаже произведения самых различных жанров – от прекрасных и мудрых детских сказок до мемуаров и литературоведческих статей. Особенную популярность среди российских читателей завоевали произведения В. П. Катаева для детей. Написанная в годы войны повесть «Сын полка» получила Сталинскую премию. Многие его произведения были экранизированы и стали классикой отечественного киноискусства.
Книга писателя-сибиряка Льва Черепанова рассказывает об одном экспериментальном рейсе рыболовецкого экипажа от Находки до прибрежий Аляски.Роман привлекает жизненно правдивым материалом, остротой поставленных проблем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известного грузинского писателя Арчила Сулакаури вошли цикл «Чугуретские рассказы» и роман «Белый конь». В рассказах автор повествует об одном из колоритнейших уголков Тбилиси, Чугурети, о людях этого уголка, о взаимосвязях традиционного и нового в их жизни.
В повести сибирского писателя М. А. Никитина, написанной в 1931 г., рассказывается о том, как замечательное палеонтологическое открытие оказалось ненужным и невостребованным в обстановке «социалистического строительства». Но этим содержание повести не исчерпывается — в ней есть и мрачное «двойное дно». К книге приложены рецензии, раскрывающие идейную полемику вокруг повести, и другие материалы.
Сергей Федорович Буданцев (1896—1940) — известный русский советский писатель, творчество которого высоко оценивал М. Горький. Участник революционных событий и гражданской войны, Буданцев стал известен благодаря роману «Мятеж» (позднее названному «Командарм»), посвященному эсеровскому мятежу в Астрахани. Вслед за этим выходит роман «Саранча» — о выборе пути агрономом-энтомологом, поставленным перед необходимостью определить: с кем ты? Со стяжателями, грабящими народное добро, а значит — с врагами Советской власти, или с большевиком Эффендиевым, разоблачившим шайку скрытых врагов, свивших гнездо на пограничном хлопкоочистительном пункте.Произведения Буданцева написаны в реалистической манере, автор ярко живописует детали быта, крупным планом изображая события революции и гражданской войны, социалистического строительства.