Год в Провансе - [30]

Я подвез его и поехал домой. Полчаса спустя мне стало любопытно, и я вышел на дорогу посмотреть, удалось ли парню тайком увезти машину. Она все еще стояла на том же месте. Рядом собрались кучка крестьян, шумно что-то обсуждающих, еще две машины и трактор, перекрывший дорогу. Пока я смотрел, появилась еще одна машина и посигналила трактору. Тракторист показал на пострадавшую машину и пожал плечами. Водитель подъехавшей машины не удовлетворился этим объяснением и начал сигналить не переставая. Эхо отражалось от горных склонов и, наверное, долетало до Менерба.

Весь этот шум продолжался еще полчаса, а потом «пежо» наконец прицепили к трактору и тайком увезли в направлении местного гаража. Столб остался висеть на проводах, зловеще поскрипывая. На следующей неделе люди из Почтового управления явились, чтобы заменить его, и вокруг них опять собралась небольшая толпа. Они спросили у одного из крестьян, как это случилось, и тот невинно пожал плечами:

— Кто знает? Может, жучок?

Наш парижский друг посмотрел на свой опустевший стакан с таким удивлением, будто содержимое испарилось само, воспользовавшись тем, что он на минутку отвернулся. Я подлил ему вина, и он откинулся на спинку стула и подставил лицо солнцу.

— А в Париже еще не отключили центральное отопление, — пожаловался он и глотнул холодного сладкого муската из Бом-де-Вениз. — И дождь не прекращается уже две недели. Я понимаю, почему вам здесь нравится. Хотя сам я так жить, конечно, не смог бы.

На мой взгляд, до сих пор он неплохо справлялся, но спорить не хотелось.

— Да, тебе надоело бы здесь через неделю, — покивал я. — К тому же от солнца бывает рак кожи, а от вина — цирроз печени. И даже если и не заболеешь, как ты сможешь жить без театра? И чем станешь заниматься целый день?

Он бросил на меня ленивый косой взгляд и опустил на глаза черные очки:

— Вот именно.

Мы уже знали программу наизусть:

Разве вы не скучаете по своим друзьям?

Нет. Они приезжают сюда, и мы видимся.

Разве вы не скучаете по английскому телевидению?

Нет.

Но хоть о чем-то английском вы скучаете?

О джеме.

А потом они полушутя-полусерьезно задавали главный вопрос: а чем вы занимаетесь целый день? Наш парижский друг сформулировал его немного иначе:

— А вам здесь не скучно?

Нет, нам не было скучно. У нас просто не оставалось на это времени. Нам было интересно и весело наблюдать за французской деревенской жизнью и каждый день делать маленькие открытия. Нам нравилось постепенно переделывать дом в соответствии со своими вкусами. И нам еще предстояло продумать и посадить сад, устроить площадку для игры в boules, освоить чужой язык и исследовать массу новых деревень, виноградников и рынков. Нам не хватало бы времени на все это, даже если бы никто нас не отвлекал, а отвлекали нас постоянно. На прошлой неделе, например, это происходило особенно часто.

Все началось в понедельник с неожиданного визита очень сердитого Марселя Посылки, нашего почтальона. Он желал знать, куда я подевал свой почтовый ящик. Скоро полдень, и у него еще куча работы, и как он успеет доставить письма, если каждый почтовый ящик станет играть с ним в cache-cache?[84] Но я точно знал, что не прятал почтового ящика. Последний раз, когда я его видел, он был надежно прибит к металлическому столбику у поворота на нашу дорожку.

— Non, — твердо сказал почтальон, — его там нет.

Мы с ним вместе отправились к концу дорожки и пять минут безрезультатно искали почтовый ящик в кустах. От него не осталось никакого следа, кроме маленького отверстия в земле в том месте, где торчал столбик.

— Voilà, — сказал почтальон. — Я же говорил. — Я никак не мог поверить, что кому-то понадобилось красть мой почтовый ящик, но Марсель считал иначе. — Обычное дело, — сказал он. — Здесь кругом полно malfini. — Я спросил, кто это такие, и он перевел: — Чокнутых.

Мы вернулись в дом, чтобы выпить по стаканчику для поднятия настроения и обсудить установку нового почтового ящика, который Марсель готов был мне продать. Мы согласились, что ящик следует прикрепить к стенке старого колодца на установленной правилами высоте — семьдесят сантиметров, чтобы почтальон мог бросать в него письма, не вылезая из фургона. Понятно, что колодец требовалось предварительно осмотреть и сделать соответствующие замеры. А потом наступило время ланча, и до двух часов никакая почта никому уже не доставлялась.

Пару дней спустя я вышел из дома, чтобы проверить, что за автомобиль так отчаянно гудит у крыльца, и обнаружил, что наши собаки взяли в окружение белый «мерседес». Выйти из машины хозяин не решался, но все-таки рискнул немного приоткрыть окно. Я заглянул в него и обнаружил маленькую смуглую пару, нервно улыбающуюся мне. Они похвалили наших псов за свирепость и попросили разрешения выйти. Оба были одеты по-городскому: мужчина — в костюм с сильно приталенным пиджаком, а его жена — в шляпу, плащ и лакированные туфли.

Как удачно, что я оказался дома, порадовались они, и до чего же красивое у нас тут местечко. Я давно здесь живу? Недавно? Ну, значит, мне очень кстати придутся настоящие восточные ковры. Мне удивительно повезло: они как раз возвращаются с выставки ковров в Авиньоне и у них совершенно случайно осталось несколько непроданных экземпляров. Вообще-то они везут их в Париж, где люди со вкусом непременно передерутся из-за них, но по дороге решили прокатиться по Провансу, и, видимо, сама Судьба привела их ко мне. Чтобы отпраздновать эту счастливую случайность, они позволят мне приобрести что-нибудь из их лучших образцов по «очень интересным» ценам, как они выразились.