Год со Штроблом - [84]

— А может, дело в воздухе, — размышлял Шютц. — Он привык к свежему воздуху, к солнцу, к ветру…

— Шестьдесят один ему было, Герберту? — сказал Зиммлер. — Знаю я некоторых молодых, у которых то ли давление барахлит, то ли сердце пошаливает. Кое-кто даже приказал нам долго жить. Только не все из них на стройках работали, верно я говорю?

37

Уве появился в Боддене через три недели после своего неожиданного звонка, заехал за Нормой, которой ради такого случая удалось отпроситься у Штробла, и вместе с ней отправился в ресторан «У старого дуба» заказать столик на вечер.

Придирчиво оглядев зал, Уве остался вполне доволен: удобные мягкие стулья с высокими резными спинками, приглушенный верхний свет, на каждом столике изящные тонкие вазы с цветами.

Собрались в семь часов. Как и было договорено заранее, Шютц привез в ресторан Штробла, Уве уже давно хотелось с ним познакомиться.

— Хорошо здесь, — глубоко вздохнув, сказала Норма.

Она не спускала глаз с Уве, изучавшего меню с видом знатока — время от времени он кивал, как бы заранее предвкушая удовольствие от блюд, на которых остановил свой выбор. Лицо его приобрело незнакомые до сих пор Норме черты, в нем появилось выражение подчеркнутой серьезности и значительности. Не ускользнуло от нее, что и Штробл с Гердом внимательно наблюдали за Уве.

Принесли вино, и первой подняла свой бокал Норма, чокнулась со Штроблом и сказала со значением:

— За нашу встречу!

Поглядывая на него время от времени, с удивлением отметила про себя, что Штробл выглядит внешне лишь ненамного старше Герда, а ведь в таком возрасте разница в семь лет всегда кажется значительной. Еще больше ее удивило, что Герд, в свою очередь, на вид моложе Уве. Желтого цвета спортивная рубаха с открытым воротом прекрасно оттеняет крепкую загорелую шею Герда, его обветренное моложавое лицо, а Уве в пиджаке и корректном галстуке как-то скован, он все-таки не вполне освоился в их обществе.

Но вот он улыбнулся, глаза его остановились на Норме, он положил свою ладонь на ее.

— Выглядишь ты что надо. Я тебе уже говорил, что в этом сезоне самый модный цвет малиновый? Он тебе очень к лицу. Вы со мной согласны?

Сейчас все трое смотрели на нее.

— Да, выглядит она действительно первый класс! — подтвердил Штробл.

А Герд, несколько удивленный, подхватил:

— Ну да. Нет, честное слово!..

Но вот с ужином покончено, Уве сделал официанту знак, что можно убрать со стола.

— А ведь признайтесь, — начал он, заказав десерт, — многие вещи проходят мимо вас, в некотором смысле вы ходите, как зашоренные. Не знаю, в чем тут дело, — он откинулся на спинку стула. — В окружающей вас природе? Море на вас так действует? Солнце, пляж, сосны? Нет, вы дайте мне высказаться до конца, ответьте честно: вы в этом ресторане когда-нибудь бывали? Ладно, ладно, дело не в ресторанах, согласен. Но иду на спор, что отдых у вас вообще на последнем плане. Разве не так? Извините меня, что я сейчас перескакивал с одного на другое, но я вот о чем еще хочу сказать. Я провел на стройке почти целый день, ходил присматривался. Видно, что люди ваши работают с подъемом, но в чем-то он отдает духом пятидесятых годов. Поймите меня правильно! Я согласен, добились вы многого. Но давайте я перечислю некоторые объявления из тех, что я видел: «Митинг…», «Встреча передовиков…», «Боевой митинг…». Я ничего не имею против соревнования, переходящих знамен, доски Почета — все это и должно быть и есть повсюду. Но то, как вы этого добиваетесь, мне, скажу вам честно, не нравится. Зачем столько шума, громких фраз? Почему не обставить все по-деловому? Деловитость — вот к чему сейчас стремятся все. А вы с вашим местным, локальным патриотизмом…

Норма заметила, что Штробл с трудом сдерживается, слушая Уве. Наконец он сухо ответил:

— Одно могу тебе сказать: от солнца, пляжа и сосен это никак не зависит.

Уве непринужденно рассмеялся и, не давая вмешаться в разговор Герду, который помотал головой, желая что-то сказать, обратился к Штроблу:

— Разве это всерьез? Боже упаси! Разве вы расслабились? Да вы просто сгустки энергии! Хоть заряжай вами пушки и стреляй! Извини! — он предостерегающе поднял руку, не давая Герду прервать себя. — Извини! Ты скажи мне, есть у вас четкий, ясный план? Готов снова спорить: нет! У вас все — борьба! Разве не так, братец?

Глаза у Герда сузились, когда он заговорил.

— Да, ты прав. Прав. Но ты, человек, сумевший глубоко проникнуть в самую суть происходящего всего за один какой-то день, неужели ты не задал себе самого простого вопроса: а может быть, здесь и не должно иначе? Не почувствовал, что у нас действительно царит боевой дух?

Уве несколько секунд смотрел на него с немым удивлением, потом у него вырвалось:

— Нет, как в тебе все же живуч провинциализм!

— А ты верхогляд и ни черта не смыслишь! — повысил голос Герд.

Штробл владел собой лучше Шютца и, переглянувшись с другом, вмешался в разговор. Он приводил Уве один факт за другим, посвящал его в смысл коренных проблем их стройки, называл по памяти десятки цифр — сухо и деловито, в «стиле Уве». В конце концов Уве специалист, ему легче вникнуть в суть происходящего, он не может не понять, почему здесь просто необходимо требовать от людей полнейшей отдачи, напряжения всех сил. Уве же показал, что, хотя некоторые аспекты строительства АЭС для него в новинку, он в общем и целом ориентируется. Именно поэтому он продолжал настаивать на том, что они в какой-то мере утрируют, бросая на чашу весов эмоции — деловитость весит больше.