Год со Штроблом - [30]
Это новое предстало перед ней в маленьком кафе, где она собиралась спокойно выкурить сигарету, попивая кофе с коньяком. Там сидел парень с бархатисто-томными глазами, поедавший взглядом молоденькую девчонку лет шестнадцати. При всей томности во взгляде его, несомненно, присутствовала дерзость, что Норма ему и зачла. Затем внимательно рассмотрела девчонку. Та вся дрожала под томным взглядом, точно кролик перед удавом. Еще несколько таких взглядов, и девчонке несдобровать. «Ну, это мы поглядим!» Норма взяла свою сумку и исчезла в дамской комнате. Дернула «молнию». Бросила в сумку брюки, пуловер, бюстгальтер. Мигом надела зеленое платье. Взбила гребнем свою гриву. Брюнет моментально забыл о девчонке, он так и прикипел взглядом, и далеко не томным, к Норме. Та решила, что медлить незачем. Сказала девчонке пару ласковых, та невесть почему перепугалась и заторопилась домой. Взгляд в сторону брюнета, просьба дать прикурить — дойдет до него или нет? Не исключено, что она ограничилась бы тем, что прогнала и выручила тем самым девчонку и загадала загадку брюнету. Но оказалось, что он не понял ни слова из того, что она говорила. И не мог, конечно, понять, что она сказала девчонке. Он оказался венгром, и ни слова на другом языке не знал.
Этого она не ожидала. Поглядела на него с удивлением и не сумела сдержаться — рассмеялась. Поняла по его виду, что ее улыбка ему понравилась.
Пересела к нему на кожаный диванчик. Они сидели рядом, как дети, которые только что вместе напроказничали, чему безмерно рады.
Два часа спустя они поужинали вместе и устроились перед стойкой бара с фужерами токайского. Потом чокнулись рюмками с коньяком. Потом выпили шампанского: «До дна, до дна!» И посреди ночи, даже ближе к рассвету, Норма, держа туфли в руке, поднималась под прикрытием спины, которая старалась казаться шире, чем была на самом деле, на четвертый этаж одной новостройки, где квартиры были переоборудованы под общежитие. Она больше не думала ни о Герде, ни о Штробле, а только о человеке, оказавшемся таким веселым, компанейским, внимательным к ней и нежным. Хороший он парень, сразу видно. «Иштван, — подумала она. — А почему бы и не Иштван?»
16
Как долго длится неделя? Очень долго, если событие наслаивается на событие, как на этой неделе. Но для Шютца она пролетела почти незаметно.
Штробл говорил с ним не раз и не два: «Ты обязан уяснить себе свою роль! Вот смотри на схему! Эти обозначения — генеральные проектировщики и поставщики оборудования для основных объектов. Это советские товарищи. А здесь — генподрядчики. Из Болгарии, Венгрии, Чехословакии и наши.
Идем дальше! Генподрядчик координирует действия всех предприятий, участвующих в строительстве, — такая структура для тебя отнюдь не новость? Будем надеяться! Но видишь ли ты за ней человека? И то место, на которое тебя поставили? Вот в чем суть! За то, как все сопряжено в рамках данной структуры, отвечает партия. На самом высоком уровне — Центральные Комитеты в Москве и Берлине. А на местах ответственность несут Зиммлер, Штробл и иже с ними, они определяют темп движения. И конечно, Шютц. Темп движения коммунистов участка газогенераторов определяет Шютц! Понял ли Шютц, что ему поручено?»
— Ну, не от одного же Шютца это будет зависеть, а? — перебил Штробла Зиммлер.
Но Штробл словно не расслышал его, принялся перечислять, какие решения хозяйственных руководителей прямо касаются Шютца, что он должен обсуждать на партбюро, а что — на общем партсобрании. Ни при каких условиях не забывать о роли партии как авангарда!
— И еще не забывай просматривать решения парткома, — посоветовал Зиммлер. — Берг прямо зубами скрипит, когда в решениях цеховых партбюро и парткома выходит разнобой, понял?
Заглянул Шютц и к председателю цехкома, седоголовому мужчине с обтрепанными манжетами на брюках. Председатель цехкома засыпал его, будто из рога изобилия, цифрами по соцсоревнованию, хотя Шютц его об этом вовсе не просил.
— Оно у тебя, никак, самоходом идет? — спросил Шютц.
На что тот, сунув карандаш за поросшее седыми волосками ухо, ответил:
— Что себя на практике оправдывает, того мы и держимся. А наши методы соцсоревнования оправдывают себя уже несколько лет. Знаешь, какую груду дел на меня взвалили? Я до смерти рад, что оно движется себе помаленьку. А если что не так — подыскивайте себе другого на профсоюз!
За обедом он встретился с Эрлихом.
— Послушай! Ты, вообще-то говоря, член партии? — спросил он, когда они доедали рассольник.
Эрлих оценивающе взглянул на него искоса.
— На твой вопрос я тебе вот что отвечу, — начал он и отпил компот. — Тебе, как секретарю партбюро, полагалось бы знать, что я беспартийный.
— И чем же ты занят?
— Ты, конечно, насчет общественной работы, да? — Эрлих глядел на него со стороны, улыбаясь, как умудренный опытом отец улыбается неловкому вопросу сына. — И на это я отвечу: я посвятил себя работе с молодежью.
— Ты смотри: он себя посвятил! Ничего похожего я пока не заметил.
— Где тебе заметить, — Эрлих допил свой компот. — Разве ты бываешь там, где имеет место работа с молодежью?
— Ага, она, значит, «имеет место»?
