Год призраков - [75]

— Мы этого сукиного сына достанем, — сказал он, потирая плечо, и выехал задом с парковки.

Следующее, что я помню, — как мы стояли у полицейского участка.

Мы сидели в комнате с деревянными панелями на стенах; на флагштоке в углу — американский флаг, на стене — портрет президента Джонсона в рамке. С другой стороны стола сидел полицейский с авторучкой и записывал то, что говорил Дед. Время от времени полицейский переставал писать, чтобы задать вопрос, а сам ерзал на месте — как я понимаю, от возбуждения.

— Ты когда-нибудь видел этого человека прежде? — спросил он, и тут я понял, что он обращается ко мне.

— Видел его? — повторил за ним Дед.

Я кивнул.

— И где ты его видел? — спросил полицейский.

— Он несколько дней работал в нашей школе уборщиком.

— Борис? В Ист-Лейке?

— Нет, Бориса тогда не было, — сказал я. — Его зовут Лу.

— Мне придется получить кое-какую информацию из школы, а потом мы сможем объявить его в розыск, — сказал он Деду так, словно меня там и не было.

— Я знаю, где он живет, — сообщил я.

Полицейский посмотрел на меня.

— Правда? И где же?

— Да тут, за магазинами.

— Можешь меня туда сейчас проводить?

Я кивнул.

Мы с Дедом сели на заднее сиденье полицейского автомобиля, а полицейский — за руль. Скоро мы остановились у дома мистера Уайта.

— Сейчас сюда подъедет еще одна машина. Скажете, что я пошел в дом. — Полицейский вытащил пистолет и, направив дуло вверх, проверил его. — Оставайтесь в машине, — велел он, посмотрев на нас в зеркало заднего вида, потом открыл дверь и обошел дом, направляясь к заднему входу.

— Дик Трейси,[66] — сказал Дед, закуривая сигарету. — Откуда ты узнал, где живет этот тип?

Я представил себя, запертого в морозилке внутри гаража.

— Мне сказал один парень в школе — он живет тут рядом.

Дед затянулся сигаретой, размышляя над моими словами.

— Ну, как ты? — спросил он.

Я опять кивнул, но ничего не сказал.

— Черт, плечо ужасно болит в том месте, где он меня хватанул. Видимо, попал куда-нибудь в точку пережатия.

Подъехала еще одна черно-белая машина с двумя полицейскими и остановилась перед нами. Дед вышел и сказал им, что их товарищ пошел в дом. Те вытащили пистолеты и направились вокруг дома. Я прислушивался: вот сейчас раздадутся выстрелы и предсмертные крики, — но день оставался совершенно прозрачным и спокойным. Тихо шелестели молодые листочки на деревьях.

— Не знаю, почему я пошел искать тебя в этот проулок, — сказал Дед. — Еще пара минут, и тебя бы не было.

— Чимто, — сказал я.

— Этот пес никогда не теряет следа.

Полицейские вернулись спустя несколько минут. Тот, что говорил с нами в участке (его пистолет снова был в кобуре), сел в машину и сказал:

— Дал деру. Похоже, тот, кто здесь жил, быстро собрал вещички. Мы опоздали на какие-то секунды. Сообщим в школу, чтобы предупредили ребят, и дадим объявление в газету. Даже если он сбежит в другой штат, мы его достанем.

Когда мы вернулись в участок, я рассказал о машине у мистера Уайта, но об остальном говорить побаивался. Дед позвонил домой, чтобы сообщить Бабуле о происшествии. Когда мы приехали, мама уже вернулась. Она ждала меня. Увидев ее, я снова разревелся, и мама меня обняла.

— Все хорошо, — успокоила меня она. — Все будет хорошо.

Время пришло

И после этого год тени укатил. Мысль о том, что мистер Уайт бежал из города, спасаясь от полиции, убедила нас, что все закончилось. Мы забросили Драный город, и все стали спать лучше. Джим взял деньги, которые накопил с дней рождения и праздников, и купил старую гитару. Мэри неожиданно перестала считать лошадей и больше времени начала проводить на улице с ее новой — невыдуманной — подружкой Эмили, которая жила на Катберт-роуд. Эмили была высокой и тощей, с большим носом и длинными волосами, закрывавшими лицо. Они вместе с Мэри курили самокрутки в кустах форзиции. Любимой их песней была «Время пришло».[67]

Иногда Дед потирал плечо в том месте, где его ухватил мистер Уайт, — только это и напоминало мне о моем несостоявшемся похищении. Как-то раз днем он сказал мне: «Этот тип порядком меня задел». И тем не менее даже этого напоминания было для меня достаточно, чтобы я перестал выходить из дома один. Свободное время я проводил, сочиняя собственный вариант последних похождений Перно Шелла. Еще мне не пришлось делать луну. Мама позвонила Клири и попросила, чтобы меня до конца учебного года не сильно напрягали и перевели в следующий класс, невзирая ни на что. Тот не стал спорить.

В заключительный день занятий, за пятнадцать минут до последнего звонка, Крапп поднялся со своего стула и встал перед классом. Мы поедали купленные матерью Патрисии Трепедино глазированные кексы, запивая их лимонадом, болтали друг с другом и толклись по классу.

— Что ж, мы прожили неплохой год, — сказал Крапп; думаю, кроме меня, его никто не слушал. — Я надеюсь, вы будете помнить об учебе здесь и вам всем понравится в средней школе, — добавил он, обращаясь к задней стене, затем развернулся и пошел к своему столу.

Когда зазвенел звонок, по всей школе пронесся радостный вопль. Я неторопливо собирал свои вещи. Мне не хотелось расставаться с Ист-Лейком и сломя голову бросаться навстречу лету — я предпочитал в последний раз пройти по тихим коридорам.