Год первый - [132]

Родители бы этого не хотели. Он сам этого не хотел.

Лана не слишком много разговаривала, что вполне устраивало привыкшего к тишине фермера.

Он воспринимал девушку как помощницу по хозяйству, которая готовила завтрак, обед и ужин, занималась домом и уборкой. А еще развлекала себя сама и была довольно привлекательной, особенно когда ее взгляд перестал казаться затравленным.

Спустя пару дней Саймон честно признался себе, что скучал по общению, возможности вернуться после обхода и получить вкусную горячую пищу, а также переложить часть обязанностей по дому и огороду на кого-то другого.

Лана отказывалась подходить близко к кукурузному полю, и он не спрашивал почему.

На четвертый день между хозяином и гостьей установилось комфортное взаимопонимание и молчаливое разделение дел, что беспокоило Саймона. Такие обстоятельства обычно вели к взаимозависимости.

Но как следовало поступить? Лучше всего было подтолкнуть Лану к идее переехать в поселение и обосноваться там, пока не родится ребенок.

А потому однажды за ужином, состоявшим из жареной курицы и картофельного салата, Саймон завёл необходимый разговор.

– Завтра я повезу продукты в поселение.

– Если будет возможность, обменяй что-нибудь на муку. Она почти закончилась.

– Ты лучше разбираешься, чего еще не хватает, так что поехали со мной. Сможешь сориентироваться на месте.

– Я могу составить список, – медленно ответила она, задумчиво глядя на Саймона печальными голубыми глазами.

– Как вариант. Только тебе же наверняка тоже что-то нужно. Лично для себя.

– Мне ничего не нужно. Но если ты хочешь, чтобы я покинула дом…

– Я такого не говорил, – быстро возразил мужчина. Хотя и думал об этом. Но это разные вещи. – Слушай, в поселении живут женщины, которые тоже были в твоем положении. В смысле, рожали детей. Да и люди там иногда проезжают. Может, и врач среди них попадется…

– У меня пока есть время, – тихо ответила девушка, теребя кольцо на цепочке, которую носила на шее. – И я могла бы больше делать по хозяйству…

– Боже, Лана, – Саймон редко обращался к гостье по имени, да и сейчас поступил так скорее в порыве раздражения, – не заводись, а? Я просто говорю, что тебе лучше жить рядом с людьми, которые знают, как поступить, если ребенок вдруг попросится на свет. Если тебя это не волнует, то нервы у тебя, черт побери, покрепче канатов.

– Я напугана до смерти. Просто в ужасе. Даже абсолютно точно зная, что дочери суждено родиться, выжить и совершить множество великих дел, я испытываю ни с чем не сравнимый страх.

– Ты не выглядишь напуганной, – хмыкнул Саймон, внимательно посмотрев на собеседницу.

– Пока я была в пути, я не позволяла себе поддаваться панике, – тихо отозвалась она, положив ладонь на живот. – Иначе просто не сумела бы двигаться дальше. Просто легла бы и не шевелилась. Я пообещала себе, что найду безопасное место, где дочь сможет появиться на свет. И однажды увидела ферму. Дом на холме, зеленые поля, животные – все словно с картинки из прошлого мира, до того как он прекратил существование.

Лана принялась рассеянно поглаживать живот круговыми движениями.

– Но даже тогда я не разрешала себе надеяться. Думала лишь о насущном: как сорвать помидор, как забрать яйца, как насытиться. И даже не мечтала найти убежище и покой. Пока ты не заговорил со мной и не предложил остаться. Только тогда я начала надеяться. Знаю, нечестно было возлагать на тебя надежды. Но так произошло. Ради дочери мне пришлось так поступить.

Нет, Лана не выглядела напуганной. И не умоляла Саймона оставить ее. Иначе он не смог бы отказать. Вместо этого она сохраняла спокойное и серьезное выражение лица, готовая принять любой ответ.

Кто в состоянии сопротивляться подобному мужеству?

– Давай сойдемся на том, что я привезу сюда одну из знакомых, Энн. Она мне напоминает бабушку, хотя и убила бы, если бы услышала эти слова. Вы познакомитесь, поговорите о детях – у Энн их было несколько, – и, когда настанет время родов, она могла бы помочь тебе.

– Ты первым возьмешь дочь на руки.

– Что?

– В ночь, когда ветер будет яриться. – Взгляд Ланы изменился, потемнел и теперь словно смотрел сквозь собеседника. – Рождение Избранной ознаменуют молнии. Ты станешь учить ее, хотя в прежней жизни она все умела. Я же буду наставлять в магии, хотя и превзойдет меня дочь. То будет время безопасности, пока вокруг сгущается тьма. Но придет день, и в Книге заклинаний и Круге света обретет она меч и щит. И восстанут одаренные, и займет она свое место по праву рождения. Но чтобы исполнить предназначение, драгоценное дитя Туат де Дананн рискнет всем. И для этого придет она в мир, и ты первым возьмешь дочь на руки.

Лана побледнела и протянула дрожащую руку за стаканом с водой.

– Что это было?

– Моя дочь. – Лана сделала несколько глотков, пережидая головокружение. – Не знаю, как объяснить. Иногда я вижу ее так же отчетливо, как тебя сейчас. Она прекрасна: такая отважная и красивая. – Глаза будущей матери заблестели, но слезы так и не пролились. – Иногда я слышу ее голос у себя в сознании и без него ни за что не добралась бы сюда. А иногда дочь говорит через меня. Либо раскрывает мысли настолько, что я могу их озвучить.