Год обмана - [18]

– Ну, ты где? – закричала она. – Я уже вокруг озера обскакала!

От ее лошадки поднимался пар. Она сама говорила, задыхаясь. Волосы разлетелись. Лицо горело от счастья.

– Ты как? – спросила она, уловив очевидно что-то в моих глазах.

Ее лошади явно не стоялось на одном месте.

– Если хочешь, поедем обратно. Скоро уже стемнеет. Стоять!

Она укоротила поводья своей танцующей кобылки. Та крутнулась вокруг себя и встала на дыбы.

– Да нет, – сказал я. – Когда еще выпадет такая возможность?

– Тогда давай наперегонки!

– Наперегонки?!!

– Галопом!

– Галопом?!!

Я понял, что надо было соглашаться, когда она предлагала вернуться назад. Теперь было уже поздно. Впереди меня ждала трагическая смерть.

– Когда он перейдет на широкий шаг, – говорила она тем временем, – ты должен привстать на стременах и ни в коем случае не садиться.

– Не садиться, – повторил я.

– Иначе ты сломаешь ему спину.

– Ему, – мой голос звучал как эхо.

– Ты должен все время стоять на полусогнутых коленях, позволяя ему свободно двигаться у тебя между ног.

– Между ног.

– Ты будешь как будто висеть над ним. Но помни, что скорость очень большая.

– Какая?

Она на секунду задумалась.

– Километров сорок-пятьдесят.

«Будет больно», – мелькнуло у меня в голове.

– И как только он перейдет в галоп, – продолжала она, – начинай делать движения тазом.

– Какие? – поинтересовался я.

– Как какие? – она неожиданно смутилась. – Тазом. Я тебе говорю – движения тазом.

– Вот так? – я привстал и повилял задницей из стороны в сторону.

– Да нет! – разозлилась она и показала. – Вот так!

– Какие интересные движения, – протянул я.

Надо же, у меня еще оставался юмор в этой ситуации. Впрочем, движения, и в самом деле, были замечательные.

– Ты понял, или нет?!!

– Я все понял. А скажи… Я где-то читал, что женщинам нравится верховая езда потому что… ну, это… вроде как секс?

– Ну и что?

– Так это правда?

Она подъехала вплотную ко мне и улыбнулась.

– Правда.

– А скажи… – начал я.

– Догоняй!

Она рывком развернула лошадь и с места умчалась прочь.

– Подожди! А за что тут держаться?!!

Впрочем, я запоздал с этим вопросом. Подо мной вдруг ожил вулкан.

Огромными прыжками это чудовище бросилось за Мариной, а я начал взлетать в воздух, как воздушный шарик, размахивая руками и пытаясь ухватиться хоть за что-нибудь. Мои инстинкты искали руль, но кроме небольшого выступа на передней части седла, они находили лишь пустоту. Я в полном смысле слова летел. Парил над землей как беркут. Скромный, испуганный до смерти беркут, который машет руками и беззвучно разевает рот.

Наконец я уцепился за гриву. Ощущение было такое, как будто схватил кого-то за волосы. Мне даже стало на мгновение неловко. Однако я тут же вспомнил как эта зверюга обошлась со мной, и впился ему в загривок как клещ. Ему это, видимо, не очень понравилось, поэтому он прибавил ход. Седло стало колотить мою задранную вверх задницу. «Вот, блин, собака! – подумал я. – Специально меня по жопе бьет!»

Впрочем, я не сдавался. Движения, которые показала Марина, в самом деле, оказались тут к месту. Очень скоро я почти приноровился и довольно сносно начал двигать задницей взад и вперед. На секс это точно не было похоже ни капельки. Проще было бы трахать работающий экскаватор, чем ерзать по этому зверю на таком ходу.

«Убьюсь! – думал я, пытаясь разобрать, куда мы несемся. – Точно, на хрен, убьюсь!»

О том, чтобы управлять этим монстром не могло быть и речи. Он мчался туда, куда считал нужным. Сегодня был его праздник.

Очевидно, поняв, что так легко от меня не избавиться, он вдруг прижался к линии леса, которая с бешеной скоростью улетала назад слева от нас. Неразделимая стена деревьев нависла над моей головой темной массой. Самые длинные ветки начали хлестать меня по лицу. «Вот сука!» – чертыхнулся я, выплевывая изо рта прошлогодние листья. Некоторое время мне еще удавалось уворачиваться от крупных веток, но конь оказался хитрее.

Я увидел этот огромный сук одновременно с ним. В принципе, если бы я мог рулить, все было бы нормально. Но главным тут был не я. Заметно прибавив ходу, он еще сильнее прижался к деревьям, и я понял, что сопротивление бесполезно. Единственное, что мне оставалось, – как можно сильнее изогнуться вправо и надеяться, что эта дубина не треснет меня по башке. Собирать после этого было бы уже нечего. Я представил свои мозги, развешенные по деревьям, и в тихом ужасе просто закрыл глаза. Конь догадался, что жить мне осталось совсем недолго, поэтому наддал еще сильнее.

Удар пришелся в левый бок. Меня как обухом саданули по ребрам, и я взмыл в воздух.

«Лечу! – молнией пронеслось у меня в голове. – Я лечу, мама!»

Это было ужасно долго. Мне казалось, я парил целую вечность.

«Все!» – запищало у меня где-то внутри, и я тяжело рухнул на землю.

* * *

Вокруг была полная тишина. Я открыл глаза, потряс головой, но все равно не услышал ни звука. Ни стука копыт, ни шелеста ветра, ни крика птиц – ничего. Только глухими ударами, как барабан, билось мое сердце. Я лежал без движений, открыв глаза, и видел перед собой какие-то корни, куски замерзшей земли, прошлогоднюю траву, мертвые засохшие ветки. Дышать вдруг стало неимоверно больно. Я закрыл глаза и проглотил слюну. В ушах колоколом било сердце. Меня затошнило. Я застонал и снова открыл глаза. Рядом появились ноги моего Рыжика. Потом подбежали ноги белой лошадки. Спрыгнули Маринины ноги. Потом появилось ее лицо. Лицо было бледное. Огромные черные глаза и белое как снег лицо. Она открыла рот и что-то сказала.