Год нашей войны - [10]

Данлин развернул свою лошадь, то и дело нанося удары по коричневым панцирям и глазам Насекомых. Его гвардейцев становилось все меньше. Они сбились вместе в плотную группу и вполне успешно отбивались, но их было слишком мало. Одному из Насекомых удалось вцепиться в ногу лошади, на которой сидел король. Бедное животное на мгновение застыло и упало как подкошенное. Острые, словно бритва, челюсти полуметровой длины тут же сорвали ее кожу с ребер. Кишки вывалились наружу. Данлин откатился в сторону, прямо на поверженное Насекомое. И хотя оно было перерублено почти пополам, тварь схватила короля двумя оставшимися передними конечностями, покрытыми желтой жидкостью.

Время, которое мне потребовалось, чтобы добраться до Данлина, стало для меня ужасной пыткой. Я так долго находился в воздухе, что до сих пор невольно пытался отклониться влево, нырнуть вправо, но сейчас я скакал на лошади, запертый в двух измерениях, и галоп казался мне катастрофически медленным. Приподнявшись в стременах, я заставил лошадь нестись прямо на Насекомых, в самую гущу боя. Твари цеплялись за ремни, и я поражал их копьем. Я — не копейщик, поэтому использовал оружие как пику, разя покрытых хитином врагов в грудь, брюхо, крылья. Вскоре я отбросил копье и достал ледоруб — тяжелый топор с длинной рукоятью и острым, зазубренным лезвием. Я прокладывал себе дорогу, размахивая своим оружием и рыча от напряжения. Эти движения были мне отлично знакомы — словно рубишь ступени, чтобы подняться на ледник. Насекомые одно за другим падали на землю, лишаясь голов и извиваясь в агонии.

Данлин заметил меня и попытался приблизиться, однако на его пути стояло слишком много коричневых тварей. Гвардейцы, увидев меня, начали сражаться с удвоенной силой.

— Убирайтесь отсюда! — кричал я, указывая на Стену. — Давайте скорее!

Но орда тварей преградила им путь.

Я видел, как Данлин пробивается сквозь жесткие тела Насекомых. Ему в ногу впились жвала одного из них, прокусив икру до кости. Он резко перенес вес на эту ногу и сумел избавиться от Насекомого, оставив в его челюстях кусок собственной плоти. Данлин поднял забрало и нанес яростный удар твари, вцепившейся ему в крыло.

Меч Данлина взвивался над прочными грудными панцирями Насекомых. Одна из тварей попыталась схватить оружие зубами и лишилась челюсти, но тут же две другие поймали клинок плашмя и вырвали меч из рук короля. На его глазах закаленная сталь была перекушена, как зубочистка. Насекомые сбили Данлина с ног и принялись его топтать своими паучьими ногами. Везде, где конечности Насекомых находили щель, появлялись кровоточащие раны. Челюсти сомкнулись. На ногах не осталось ни одной лошади и ни одного человека. Насекомые жадно пожирали еще живую добычу.

Закрыв забрало, Данлин перевернулся на живот и прикрыл затылок руками, защищенными доспехами. Насекомые вцепились ему в крылья, и на землю полетели перья. Некоторые твари бежали к Стене, и я мог лишь надеяться, что Тауни подготовил свой фюрд. Несколько Насекомых надели на головы ребра лошадей подобно еще одному панцирю.

Рядом с королем присело Насекомое. Страшным ударом я расколол его панцирь, вогнав ледоруб между двумя позвонками; оттуда начала извергаться желтоватая, густая жидкость. Переломленный усик висел словно проволочка, но тварь все равно чуяла меня. Она открыла пасть, и я увидел, как в глотке, подобно пальцам, извиваются щупальца. Я пнул Насекомое, и острая боль пронзила всю ногу — челюсти разорвали мой ботинок от носка до пятки. Я вновь обрушил ледоруб на спину Насекомого, причем с такой силой, что он вошел в тело ненавистного существа по самую рукоятку. Когда я вытащил его, рука стала мокрой.

— Следующий! — заорал я. — Кто следующий?

Данлин. Король. Представив себя героем, я подумал о том, чтобы наклониться и закинуть его на лошадь. Однако я был не настолько силен. Ухватив Данлина за пояс, я некоторое время тащил его тело по земле, пока лошадь металась из стороны в сторону. Я изо всех сил замахал крыльями, но все равно не смог поднять его. В конце концов мне пришлось спешиться и примотать тело короля к луке седла при помощи перевязи его собственного меча. Вскоре я был весь покрыт кусочками перьев и кровью Данлина, которая сочилась из многочисленных ран. Его доспехи стали настолько склизкими, что я едва сумел справиться со своей задачей. К тому же на меня волной накатил отходняк от наркотика и сумасшедшего выброса адреналина. Невдалеке маячила депрессия. Я подумал о том, что же это такое — умирать, и в душе возникли какие-то непонятные чувства.

— Ты — благородный скакун, — шепнул я коню. — Черный — это подходящий цвет, не правда ли? Думаю, его могила должна быть из черного мрамора. А теперь позволь мне вернуть тебя хозяину.

Запах мертвечины не беспокоил животное, но ему было не по душе ощущение липкой крови, струившейся по бокам. Я уговорил коня перейти на рысь, но развить более подходящую скорость ему мешал труп Данлина. Труп, который вдруг зашевелился и что-то пробормотал. Он был жив!

— Рейчизуотер! Мой король!

Ответа не последовало. Я сорвал с него плащ и сложил под головой на манер подушки. Что теперь делать? Лоуспасс — крепость! Зажав покрепче поводья, я что есть сил начал погонять коня. Он понесся вперед словно риданнский скакун.