Год любви - [156]

Элен снова припала головой к его надежному плечу. Она вдруг явственно увидела грязную, неприбранную кухню, где Роза, словно паук, ткала свою гибельную паутину, и вся эта маленькая история стала ей ясна, как божий день.

– Нет, – робко произнесла она. – Я ничего этого не знала. Мне просто было ее жалко.

Том обнял Элен еще крепче.

– Не меняйся! – пылко воскликнул он. – Никогда не меняйся!

– Надеюсь, что я не изменюсь, – пробормотала Элен, говоря больше сама с собой. – Не изменюсь, если у нас с тобой все будет, как сейчас. Если мы с тобой будем счастливы… Том! Пойдем в постель. Прямо сейчас! Ты мне так нужен!

Он почти грубо схватил ее и понес в спальню.

Элен стояла у большого окна и глядела на улицу, все еще не веря своим глазам. Нью-йоркские небоскребы оказались точно такими, как на открытках, виденных-перевиденных тысячу раз, но ни одна из этих открыток не могла передать того великолепия, которое предстало сейчас перед ней. Солнце ослепительно сияло и переливалось на стеклах, здания отбрасывали четкие тени, кварталы домов уходили вдаль и манили Элен.

– Удивительно, как я быстро все это полюбила! – сказала она когда-то Тому. – Почему ты мне не говорил, что тут так красиво?

– А ты бы мне разве поверила? Нью-Йорк можно или полюбить или возненавидеть люто. Слава богу, ты полюбила. Надо же! – поддразнил он ее. – Ты святее самого Папы: любишь Нью-Йорк больше, чем коренные жители.

Это была правда. Энергия, бурлившая в этом городе, придавала Элен гораздо больше жизненных сил, чем томная Венеция. И при этом не меньше возбуждала чувственность. Они жадно изучали друг друга, и неуемная энергия, которую излучал этот город, придавал Элен сил. Она никогда еще не была такой уверенной и сильной и теперь понимала, почему Том вел себя в Оксфорде как сторонний наблюдатель и смотрел на все отстраненно и иронически. Теперь ничего этого не было и в помине, Том с головой ушел в работу. Элен думала, что если бы она не увидела Тома здесь, в его родном городе, она никогда не смогла бы понять его по-настоящему и не полюбила бы так, как любила сейчас.

Целый месяц отделял их от того вечера под шелковицей, когда они по-своему прощались с Оливером.

Боль в душе Элен еще не стихла, но все уже начало затягиваться патиной, и дело тут было не только в том, что прошел месяц и их отделял от Англии Атлантический океан. Здесь была другая жизнь. Жизнь с Томом в Нью-Йорке.

Элен зябко поежилась. Она еще не привыкла к такому полному, безграничному счастью. Она тревожно прислушалась, наклонив голову набок, к тишине, царившей в квартире, потом услышала всплеск душа. И пение моющегося Тома.

Элен улыбнулась, пройдя по большому, светлому помещению и посмотрев в окно, выходившее на юг, на высотные здания банков, располагавшиеся в деловом районе города. Высунувшись из окна и поглядев вниз, она могла увидеть тихую улочку, на которой находился дом, где обитал Том.

– Грин-стрит, Сохо, Нью-Йорк, – повторяла про себя Элен. – Я здесь. И я могу оставаться здесь с Томом вечно.

Высоко над их постелью висела на стене маленькая картина с полевыми цветами на фоне бирюзового моря. Казалось, она висела здесь вечно.

Том вышел из-под душа в купальном халате, он усердно вытирал волосы полотенцем, пока они не встали торчком, как у какого-нибудь панка.

– Хочешь поехать позавтракать в «Маркет Дайнер»?

Элен любила шумные ресторанчики Нижнего Вест-Сайда, где постоянно менялось меню.

– Я приготовила кофе. Давай лучше останемся дома.

Том повесил полотенце на шею и потянулся к Элен.

– М-м… Тогда возьмем кофе и уляжемся обратно в постель.

Сзади, в прихожей, послышался шум: что-то опускали в почтовый ящик. Элен отстранилась от Тома.

– Почту принесли, – сказала она.

– У нас говорят «доставили», – радостно поправил ее Том. Он вышел и вернулся, торопливо просматривая конверты. Выудил из стопки квадратный белый конверт и протянул его Элен.

– Одно письмо для тебя. Из Оксфорда.

Элен так и села.

Слова Тома мигом все вернули назад. Целую неделю все вокруг было черно-белым, а перед глазами пестрели бесчисленные исписанные листы. А потом, когда все кончилось, она вышла и угодила Тому в объятия… Сейчас он присел рядом с ней на корточки и протянул письмо.

– Открой-ка.

Элен неуклюже надорвала конверт негнущимися пальцами и достала белую карточку с гербом университета. Какой-то клерк написал небрежным, нечетким почерком два слова:

«Первая категория».

Элен выронила карточку и ткнулась лбом в плечо Тома. Она видела, что он напряженно ждет, и заливисто рассмеялась.

– Ура! Я закончила с отличием!

– Молодчина! – Элен никогда еще не видела, чтобы Том был так доволен. Он схватил ее за руки и принялся вальсировать с ней по полу, пока она не начала ловить ртом воздух.

– Моя умница! Моя красавица, умница, отличница, но совсем не «синий чулок»! Это нужно как следует отпраздновать! Черт, но куда мы можем пойти в девять часов утра?.. Знаю, мы выпьем шампанского! Сейчас достану из холодильника…

– Погоди, – попросила Элен.

– Погодить? Но почему? – Том схватил телефонную трубку. – Позвони Грегу. Он опять в тебя влюбится. Или нет, позвони сначала своей маме. Рут захочет устроить в твою честь банкет. «Знакомьтесь, это невеста моего сына, университетский преподаватель». Представляешь?