Год лошади - [39]

— Папа-а-а-а! — страшный крик осиротевшего человеческого детеныша оглушил и потряс Вселенную.

И с неба сорвалась, мгновенно скользнув к горизонту, ярко вспыхнула и исчезла звезда…

ПУШКА, КОТОРАЯ НЕ ХОТЕЛА СТРЕЛЯТЬ

Это была одна из многочисленных битв на планете Земля, подробности которой затеряны теперь в глубинах Истории…

И если в общих чертах данное событие весьма достоверно отражено в соответствующих хрониках, то некоторые детали этого сражения либо попросту ускользнули от взоров очевидцев, либо оказались им совершенно непонятны.

Попробуем же истолковать смысл тех давних событий с позиций нашего времени…

…Народное восстание, подобно хорошему пороху, вспыхнуло сразу во многих местах. Отряды бедноты двинулись к ненавистному Городу, в котором укрепился Правитель. Город стоял на слиянии двух рек, и к нему вела только одна дорога. На этой дороге, как восставшие хорошо знали от своих лазутчиков, находилась укрепленная батарея с тремя сильными и дальнобойными орудиями.

Командиром батареи был старый служака, до потрохов слепо преданный своему властелину. Орудийная прислуга была опытной и вышколенной и пользовалась привилегиями, подобно доверенным слугам в баронском замке. Их не удавалось ни разагитировать, ни купить… А обойти батарею было нельзя, ибо, оставив ее в тылу, восставшие оказывались у стен Города сразу меж двух огней. Во что бы то ни стало — батарею нужно было взять штурмом.

— Огонь! — хмуро скомандовал командир батареи. — Покажем этому быдлу, кто хозяин в нашей стране!

Изрыгнуло огонь и дым, черный горький выдох смерти, первое орудие. Его тяжелое ядро проложило заметную просеку в рядах нападавших. Выстрелило и второе орудие, и тоже собрало страшный урожай смерти. Третье орудие молчало… Пушкарь, поднесший фитиль к запальному отверстию, слышал тонкий свист вырывающихся из жерла газов, но… выстрела не произошло.

— Сырой порох! — крикнул помощник пушкаря и начал механическими движениями заводной куклы шуровать гигантским банником в стволе. — Давай новый заряд! В зарядную камору тщательно засыпали порцию свежего пороха. Помощником пушкаря был могучий коротконогий силач с низким лбом, поросшим курчавой рыжей шерстью. Поигрывая вздутыми буграми мышц, он легко вкатил в дуло чугунную бомбу…

— Огонь! — хрипел командир батареи. — Что вы там возитесь, как беременные крысы?! Огонь!

Пушкарь быстро поднес раздутый фитиль к запальному отверстию, но… Вместо оглушительного грохота, рвущего в клочья воздух и барабанные перепонки, послышалось негромкое добродушное сипение. Орудие едва выплюнуло из своего чудовищного жерла ядро, которое вяло плюхнулось на землю буквально в двух шагах от дульного обреза…

— Отказ! — завопил помощник пушкаря. — Снова — отказ! Когда же пушка не выстрелила и в третий раз, он в суеверном ужасе закрыл лицо зудящими ладонями и сел на утрамбованную землю, качаясь из стороны в сторону, словно игрушка «ванька-встанька».

— Это бог… это бог нас наказывает… — бормотал он. — Это — бог!

Нападавшие, к счастью, не были неорганизованным стадом, слепо мечущимся по полю под огнем. Их предводители быстро смекнули, что на батарее стало одним орудием меньше, и стали направлять штурмующие отряды в сектор наименьшей опасности. Прямо перед дулом третьей пушки ряды ощетинились грозным повстанческим оружием: дедовскими аркебузами, самодельными пиками, крестьянскими вилами и дубинами, а то и просто — дубовым дрекольем… Пушкарь терпеливо и сноровисто готовил орудие к новому выстрелу.

— Что тут происходит?! — рявкнул неожиданно возникший бравый Капитан в шляпе с наполовину отстреленным красным пером. — Па-а-а-че-м-му молчит третье орудие?! Повешу разгильдяев! На первом же суку! Картечь! Лупи картечью! Что-то несвязно бормоча насчет божьего проклятия, тронувшийся помощник пушкаря протянул ему запальник: у него самого тряслись руки. Капитан сам поджег заряд… И вдруг… вдруг пушка затряслась, тяжко сорвалась с упоров лафета и стала вертеться на месте, словно собака, ловящая себя за хвост! Орудийная прислуга других орудий — и вместе с ними Капитан — бросились врассыпную. Весь заряд картечи пришелся в земляной бруствер… Капитан с белыми от ярости глазами начал трясти за шиворот помощника пушкаря.

— Господин! Ты сам видишь… — лепетал силач. — Эта пушка… эта пушка не хочет стрелять! Пушкарь, чье лицо было черным от пороховой гари и горячим, как печная заслонка, вскинул руку с отставленной ладонью, отдавая воинское приветствие:

— Она не хочет стрелять… в народ, господин! Но Капитан не стал разбираться в тонкостях.

— Измена! — яростно вскричал он, выхватил из-за раззолоченного пояса пистолет и выстрелил прямо в грудь пушкаря — между второй и третьей пуговицей его мундира… Но этот жест отчаяния уже не мог спасти положения. Через несколько минут восставшие хлынули на батарею и затоптали Капитана, а орудийную прислугу подняли на вилы и пики…

Победители внимательно осматривали захваченные пушки. В их руках они теперь становились решительной силой для взятия цитадели Правителя.

— А это что такое? — с любопытством спросил один из них, дотрагиваясь до странного предмета из необыкновенно мерцающего металла, каким-то загадочным образом прилепившегося к казеннику третьей пушки. — Что это за черный ящичек? На первом и втором орудии, кроме затейливых украшений, не было ничего подобного…