Год крысы - [42]

Бэха бросил мрачный взгляд на Матросова. Доктор приподнялся с кресла и округлыми уютными движениями начал направлять Матросова и Бэху в сторону нужной двери.

— А если вы с клиентом не понравитесь друг другу, — крикнул в спину приятелям симпатичный доктор, — тоже беды не будет. Мы мигом подыщем другого. В наше время хороший гипофиз на дороге не валяется, — заверил доктор и первым засмеялся получившемуся каламбуру.

“Да… — подумал Матросов, входя в комнату. — Профессионально работают. Просто гипноз какой-то …”

Он посмотрел на Бэху. “Не волнуйся, — успокоил взглядом Бэха. — Все будет хорошо”.

С их появлением с низкого дивана у окна, взволнованно блестя глазами, поднялся немолодой коренастый мужчина с мужественным лицом и, прихрамывая на отсиженную в неудобной позе ногу, пошел навстречу. Он быстро взглянул в лицо одному вошедшему, потом другому и безошибочно шагнул к Матросову. Он остановился перед ним и некоторое время взволновано изучал его лицо.

— Именно так я тебя и представлял, сынок! — наконец сказал он, и на его глаза навернулась невольная влага.

Мужчина отступил на шаг и полез в карман брюк за платком.

— Точно! Как я… в молодости, — проговорил он.

Матросов переступил с ноги на ногу и смущенно посмотрел на мужчину, который доходил ему только до плеча. Бэха отвернулся к окну.

Мужчина промокнул глаза, а заодно и высморкался. Он заметил взгляды, которыми обменялись приятели, и тоже посмотрел на Бэху.

— А ты кто? — спросил он. — Брат его, что ли?

— Почти, — буркнул Бэха. — Группа поддержки.

Мужчина кивнул: понятно!

Он вообще-то был симпатичным, этот немолодой дядька. С непокорной густой шевелюрой, упрямым подбородком и несговорчивыми глазами. Из тех, что и выпить не дурак, и в смысле баб злой, как черт. За своих горой, а чужим лучше не соваться… Короче, атаман шайки разбойников… Емеля Пугачев. Или Стенька Разин.

— Вот видишь, как бывает, сынок! — заглядывая Матросову в глаза, сказал Стенька. — Довелось на старости лет идти с протянутой рукой. И просить-то не что-нибудь, а здоровье и даже саму жизнь! Я ведь крепкий еще весь, — он для убедительности гулко стукнул кулаком в грудь. — А вот гипофиз… — Стенька понуро склонил голову.

Матросов посмотрел на Бэху.

— Так что спасибо тебе, сынок, — сказал Стенька Разин. — Мне как из клиники позвонили… я аж затрясся весь!

Бэха выступил вперед.

— Рано еще нас благодарить, — сказал он. — Мой товарищ еще ничего окончательно не решил. Мы пришли, чтобы все разузнать. Навести, так сказать, справки…

— Конечно, конечно! — спохватился Стенька. — Я понимаю! Такое дело в одну минуту не делается. Поторгуйтесь с этой клиникой как следует. Они с меня, знаете, сколько берут — по полной программе! Так что трясите их, как грушу!

— Ну, это само собой! — мстительно по отношению к кому-то сказал Бэха.

Мужик с отеческой нежностью посмотрел на Матросова. Матросов не выдержал его взгляд и отвел глаза.

— Да ты не сомневайся, сынок… — по-своему понял это мужчина. — Степан Калюжный добро не забывает. Мы ж с тобой… Мы с тобой, как братья будем! Понимаешь? Даже больше, чем братья! А я для своих!.. Калюжный для своих ничего не пожалеет!..

Калюжный спрятал платок в карман и отогнал от себя сантименты.

— Ну, чего ж мы стоим, мужики! Давай по рюмашке! По русской традиции. За знакомство. — Он сделал широкий жест в сторону стола, на котором обнаружилась французская коньячная бутылка и какой-то нежный тропический фрукт на блюдечке.

— Нет, нет. Это лишнее, — поспешно сказал Бэха.

— Почему? — удивился Калюжный.

— У нас еще дела.

Калюжный посмотрел недоверчиво и вдруг заговорщицки подмигнул Матросову

— Сам-то женат? — как будто между делом поинтересовался он.

— Нет.

— А что так?

— Так получилось, — не стал вдаваться в подробности Матросов.

— Не по этой, что ли, части? — насторожился Калюжный.

— В каком смысле?

— В смысле ориентации.

Матросов удивился.

— Да нет. По этой. Но вот жениться пока не пришлось.

Стенька кивнул. Кивнул, как заметил Матросов, с некоторым облегчением.

А что? Доля гипофиза, между прочим, не последняя часть в организме. И на интимную жизнь, как говорят врачи, имеет самое непосредственное влияние. Пересадят тебе долю от незнакомого человека, очнешься от наркоза, и выяснится, что тебя уже совсем не на тех тянет. Или вообще ни на кого не тянет. Зачем такое нужно?

Матросов про себя усмехнулся предусмотрительности нового знакомого.

— А с этим делом как? — спросил Калюжный и указал пальцем на бутылку.

Матросов понял, что это еще один вопрос, который волнует будущего владельца его внутренностей.

— Как у всех… — ответил он. — Могу выпить. Могу не пить.

Калюжный кивнул.

— А с “травкой”? — Он с напускной хитрецой подмигнул. — Может, ребята, “травки” хотите? — Бэха сделал отрицательный жест рукой. — Тогда, “герыча”? А? Только шепните! У меня такой “герыч”! Вы в жизни не пробовали! Прямо от моджахедов.

— Нет! Мы этим не интересуемся! — решительно сказал Бэха.

Калюжный пожал плечами: как хотите. Была бы честь предложена. Матросов понял, что и этот экзамен он выдержал успешно.

— Но по рюмашке-то можно… — заметил он.

— Нет, нет, — решительно проговорил Бэха. — И вообще… Мы с приятелем оказались в этой клинике почти случайно. Шли мимо и решили заглянуть. Узнать, оглядеться… Мы, собственно, пока и не думали ни о каких долях гипофизах…