Год, когда я всему говорила ДА - [52]

Чудо-женщина убила бы эту версию себя. Она расплющила бы это кроткое благочестивое позорище своим невидимым самолетом.

Чудо-женщина не притворяется.

Чудо-женщина – это целая наука крути.

Есть такое слово.

Круть.

Я знаю, что такое слово есть, потому что только что дважды набрала его на клавиатуре, и когда мой компьютер спросил, что я хочу сделать – «пропустить» его или «добавить в словарь», я выбрала «добавить в словарь». Слово, которое есть в словаре, – это определенно существующее слово.

Круть.

Это настоящее слово. Ну, типа, так говорит словарь.

Круть:

1.

(сущ.) практика осознания собственных достижений и даров, принятия собственных достижений и даров, прославления собственных достижений и даров. 2. (сущ.) умение жить своей жизнью с куражом. КУРАЖ (сущ.) состояние бытия, которое включает любовь к себе, «я такой проснулась» и наплевательское отношение ко всему, что думают о тебе другие. Термин впервые употреблен Уильямом Шекспиром.

Чудо-женщина не притворяется. Чудо-женщина настроена серьезно. Чудо-женщина – сплошь кураж и круть.

Сделайте комплимент Чудо-женщине – и она вся такая: «Ага, я героиня. Ага, я спасла мир. Что дальше?»

Чудо-женщину не волнует, что ее подруга огорчится. Чудо-женщину не беспокоит, что люди подумают, что она считает себя лучше них.

Потому что – догадайтесь что?

Когда дело доходит до владения лассо и волшебными браслетами и полетов на невидимом самолете, Чудо-женщина действительно лучше всех. Она же хренова Чудо-женщина. Вы ее сапоги видели?

Если Серена Уильямс говорит репортеру что-то вроде «лучшей теннисистки, чем я, вы в жизни не увидите», я готова спорить – ее не беспокоит, что люди подумают, что она считает себя лучшей теннисисткой, чем они. Потому что она – СЕРЕНА УИЛЬЯМС.

Это кураж. Это круть.

Хотите еще примеров?

Как думаете, Опра не знает, что она – лучшая в истории ведущая телешоу? Думаете, она не спит по ночам, беспокоясь о том, что люди думают, что она считает себя лучшей? Как бы не так! И Одра Макдональд со своими рекордными шестью премиями «Тони» наверняка не нервничает на репетиции из-за того, что кто-то подумает, будто она считает себя лучшей бродвейской исполнительницей, верно?

Мне кажется, что Джулия Чайлд куражилась напропалую.

Тейлор Свифт. Юная круть во всех ее видах.

Бей. Малала. Моне Дэвис[42]. Первые женщины-спецназовцы. Мисти Коупленд[43].

Просто к слову.

И, я думаю, в этом все дело: величие есть в каждой.

В вас. Вон в той девушке. В том парне слева. Но вы должны его признать. Вы должны овладеть им. Вы должны поверить в него.

Серену не беспокоит, что у ее подруги будет плохое настроение из-за того, что она – не такая хорошая теннисистка, как Серена. Знаете почему? Потому что для того, чтобы быть такой хорошей, как Серена, нужно поставить цель – добиться, чтобы НИКТО не был так хорош в теннисе, как ты.

А потом воплотить это решение в жизнь.

Нужно нормально относиться к тому, что ты лучше всех остальных.

Одним из самых неожиданных результатов того, что «Анатомия страсти» стала хитом, было то, насколько несчастной это меня сделало.

Перепуганной, печальной и нервной. И пристыженной.

Мой отец говорил нам: «Единственное препятствие на пути вашего успеха – ваше собственное воображение». Он так часто говорил это, что порой я слышу его голос даже во сне.

Разумеется, он был прав.

Но когда успех пришел ко мне, я не знала, что о нем и думать. Многие мои друзья были неудачливыми писателями. И вдруг я перестала быть одной из них. Я оказалась снаружи, заглядывая внутрь. Я не понимала, что будет означать эта перемена. Я хотела, чтобы все оставалось по-прежнему.

Мне казалось, что радоваться нехорошо. Нормально стремиться к конкуренции, когда все играют на одном и том же поле, но когда ты – единственная, кого допускают к игре…

Я собирала свои трофеи, запихивала их подальше в шкаф, к стенке, и не разговаривала об этом сериале ни с кем из тех, кто над ним не работал. Никогда. Если кто-то поднимал эту тему, я от нее открещивалась. Вжимала голову в плечи. Отмахивалась рукой.

Нет, не смотрите на меня. Это лассо? Эти браслеты? Так, ерунда.

Я была в таком восторге от своей работы! Я была влюблена в телевидение. Влюблена в его волшебство. В этот темп, в это возбуждение. В эту креативность. Я писала: «ВНУТРЕННЯЯ ОПЕРАЦИОННАЯ – ДЕНЬ» – и строилась операционная. Волшебство!

В тот день, когда была достроена операционная, я провела в ней всю вторую половину дня. Одна. Играя. Это снова была кладовка.

Я хватала в руки хлопушки и вопила: «Снято!»

Я размахивала руками и выкрикивала: «Проклятие, Ричард, мы должны спасти его! Зажим!»

Сбывшаяся мечта.

Но когда я была не на работе, она словно переставала существовать. Я запихивала ее как можно глубже. Словно это была маленькая грязная тайна. Вспоминается фраза «держать под спудом». Но чем больше я ее прятала, тем грязнее она казалась. И тем несчастнее я становилась.

Я не понимала, как можно радоваться своему успеху перед носом у друзей, которые продолжали бороться с трудностями. Я беспокоилась, что они подумают, что я считаю себя лучшим писателем, чем они. Я заваливала эту проблему горами еды, чтобы справиться с ней. И, кстати говоря, жир создавал отличный баланс. Жирная и успешная – это сочетание казалось гораздо менее угрожающим.