Год, когда я всему говорила ДА - [4]

правда. И в этом заключается проблема.

Вы понимаете, верно?

Итак, вот он, мой отказ от ответственности.

Правда ли все то, что написано в этой книге, до последнего-распоследнего словечка?

Надеюсь, что так.

Думаю, так.

Верю, что так.

Но как я, черт возьми, смогу вспомнить, если это было не так?

Я стара.

Мне нравится выдумывать.

Ладно. Это возможно. Где-то здесь вполне могут оказаться рельсы. Я вообще могла уложить рельсы для поезда по всем этим страницам. Я не нарочно. Я не старалась это сделать. И не думаю, что сделала. Но это возможно.

Это правда, которую я помню. Правда, какой я ее знаю. Настолько, насколько может знать старая лгунья. Я очень-очень стараюсь. И поэтому, даже если я не изложила в точности каждую деталь… что ж…

…еще раз для галерки, все вместе…

Я стара.

И я люблю врать.

Пролог Во весь рост

Когда мне впервые предложили написать об этом годе, моим первым побуждением было сказать «нет». Писать о себе – от этого почти такое же ощущение, как если бы я решила влезть на стол в очень чопорном ресторане, задрать платье и продемонстрировать всем, что я без трусов.

В смысле ощущение шокирующее.

Это выставляет на обозрение те кусочки и крошки, которые я обычно держу при себе.

Сомнительные кусочки.

Тайные крошки.

Видите ли, я – интроверт. Законченный. До мозга костей. Мой костный мозг – это костный мозг интроверта. Мои сопли – это сопли интроверта. Каждая клеточка в моем теле при каждом набираемом мною слове непрерывно орет мне, что писать эту книгу – поступок противоестественный.

Истинная леди никогда не раскрывает свою душу за пределами будуара.

Показывая вам себя голяком во весь рост, я нервничаю и дергаюсь, словно у меня сыпь на неприличном месте. Я начинаю тяжело дышать, точно перепуганная псина. Начинаю неуместно смеяться на публике всякий раз, как подумаю, что люди это читают.

Написание книги вызывает у меня дискомфорт.

И в этом, дорогой мой читатель, весь смысл. Вся цель. Вот почему я все равно ее пишу. Несмотря на тик, смешки и тяжелое дыхание.

Излишек комфорта в моей жизни – вот с чего все это началось.

Точнее, с излишка комфорта и с того, что я услышала шесть ошеломительных слов.

И еще с индейки.

1 НЕТ

«Ты никогда ничему не говоришь «да».

Шесть ошеломительных слов.

Вот исток и начало всего. Моя сестра Делорс произнесла шесть этих слов и тем изменила все. Она произнесла шесть слов – и теперь, когда я пишу это, я уже стала другим человеком.

– Ты никогда ничему не говоришь «да».

Она даже не произнесла эти шесть ошеломительных слов. На самом деле она их пробормотала. Ее губы едва шевелились, глаза безотрывно следили за большим ножом, который она держала в руке, нарезая кубиками овощи – в бешеном темпе, пытаясь обогнать часы.

Да-да-да.

Нынче 28 ноября 2013 года.

Утро Дня благодарения. Так что, ясное дело, ставки высоки.

День благодарения и Рождество всегда были маминой епархией. Она дирижировала семейными праздниками с безупречным совершенством. Еда всегда вкусна, цветы всегда свежи, краски всегда сочетаются. Все идеально.

В прошлом году мама объявила, что устала одна делать всю работу. Да, в ее исполнении она выглядела легкой и непринужденной, но это не означает, что она была таковой на самом деле. Так что моя мать, продолжая оставаться верховным божеством, объявила о своем отречении от трона.

И вот этим утром Делорс начинала свой путь к коронации.

Ответственность сделала мою сестру собранной и опасной.

Бормоча эти слова, она даже взглядом меня не удостаивает. Нет времени. Голодные родственники и друзья нагрянут к нам меньше чем через три часа. А мы еще даже не добрались до стадии поливания индейки соком. Так что если моя сестра не может меня убить, запечь и подать с начинкой, подливой и клюквенным соусом, то получить ее полное и безраздельное внимание в данную минуту мне не суждено.

– Ты никогда ничему не говоришь «да».

Делорс – старшая дочка в нашей семье. Я – младшая. Нас разделяют двенадцать лет. Этот временной промежуток заполняют наши братья и сестры: Эльнора, Джеймс, Тони и Сэнди. Учитывая такое количество братьев и сестер между нами, в детстве у меня возникало ощущение, будто мы с Делорс существуем в одной и той же солнечной системе, но никогда не бываем на планетах друг у друга. В конце концов, Делорс ведь поступала в колледж, когда я собиралась в детский сад.

У меня сохранились смутные воспоминания о ней: Делорс слишком сильно тянет меня за волосы, заплетая косичку, отчего у меня начинается головная боль. Делорс учит моих старших братьев и сестер новому танцу под названием «Бамп». Делорс шествует к алтарю на своей свадьбе, мы с Сэнди идем позади, держим шлейф платья, отец ведет ее под руку… В детстве она была образцом того типа женщины, в который мне полагалось превратиться.

Взрослая Делорс – одна из моих самых близких подруг. Большинство наиболее важных воспоминаний моей взрослой жизни связаны с ней. Так что, полагаю, здесь и сейчас вполне уместно ее присутствие, бормочущей в мой адрес эти слова. Вполне уместно то, что прямо сейчас именно она говорит, в кого мне стоит превратиться, когда я вырасту. Именно она находится в центре события, которое станет одним из самых важных воспоминаний моей жизни.