Год Кита - [27]

«У нее была поразительная способность определять, кто из ее молодых поклонников отличается мягким нравом, и она всегда держалась в стороне от тех, кто склонен к грубым развлечениям,- писал о дельфине Энтони Алперс.- Некоторые из приезжающих приходили в такой восторг при виде Опо, что бросались в воду в полном облачении, торопясь поскорее коснуться ее.» Правительство Новой Зеландии издало закон, охранявший Опонони, но в тот самый день, когда закон был обнародован, она исчезла, а позже ее тело обнаружили в коралловой заводи неподалеку от Опонони; обстоятельства смерти Опонони не удалось выяснить. Однако, по-видимому, люди не виноваты в ее гибели. «Когда в деревне узнали, что дельфиниха погибла, там воцарилось самое мрачное настроение. Вечером, уже в сумерках, тело Опонони отбуксировали к пляжу, где еще недавно она так весело играла… Позже ее похоронили со всеми почестями, какие маори воздают покойным; ее могилу возле Мемориального павильона завалили цветами.»[45]

Маленький кашалот, вслед за своей матерью и несколькими другими китами, отправляется пастись в зеленые воды поблизости от мексиканского побережья. Самец гарема не заметил, как уплыла китиха; впрочем, если бы и заметил, он не остановил бы ее: китиха привлекает его только в период течки. Мать и сын оказались буквально в «толпе»: здесь собрались сейчас, как в Ноевом ковчеге, самые разные живые существа – костистые рыбы и акулы, осьминоги и кальмары, морские птицы и тюлени, дельфины и киты. Тысячи птиц с воплями взлетают, пикируют и снова взлетают над волнами: «толпа» растянулась на многие мили, будто массовое шествие живых существ.

Самые мельчайшие из них – крошечные растения, невидимые невооруженным глазом, однако скопившиеся здесь в таком количестве, что число их просто не укладывается в сознании человека. Две недели назад в юго-восточной части Тихого океана сложились идеальные условия для их размножения: стечение различных обстоятельств привело к настоящему демографическому взрыву популяции этих организмов – взрыву, какой бывает раз в несколько лет. Обстоятельста, ответственные за этот демографический взрыв, таковы: устойчивая солнечная погода, подъем нижних слоев воды, богатых питательными веществами, и падение температуры воды. А животных и рыб привела сюда возможность хорошо поохотиться: каждый вид охотится на более мелких обитателей моря – а в основании этой зоологической пирамиды находятся крошечные ракообразные, мириадами розовых точек снующие среди одноклеточных растений, которыми они питаются.

Несколько сот кашалотов задержались здесь на своем ежегодном миграционном пути, чтобы полакомиться на богатых пастбищах; другие кашалоты – например, наш герой и его мать – приплыли сюда со своих зимовок. Для одного старого самца этот пир – последний праздник долгой жизни. Ему сейчас семьдесят пять лет, он одряхлел и не переживет грядущую зиму. А вот другой самец, молодой, крупный, здоровый, ему сорок четыре года, он достиг полной физической зрелости и находится в расцвете сил. Аппетит этого кита неутолим. В середине дня он несколько часов подряд отдыхает на поверхности океана; охотится в основном по ночам, однако успевает проглотить тонны две пищи в сутки. Головоногие и рыбы самых разных видов регулярно попадают в его пасть; сомкнув челюсти, он тут же плывет дальше. Когда кусок тунца вываливается из его пасти, он не сбавляет хода, не подбирает свою потерю. Без всякой задержки проходит в его глотку обрывок рыболовной снасти с шестью крючками, намотавшийся на хвост трехметровой акулы. Складки позади нижней челюсти кашалота растягиваются, принимая проглоченный акулий хвост, и напрасно желудок (один из его отделов) пытается при помощи судорожной спазмы освободиться от колючей добычи. Вот на волнах дремлет юный морской лев, заплывший далеко от своего дома в пещере на острове Седрос; лев так объелся, что чуть не лопается. В тревоге он просыпается, почуяв приближение кашалота, но поздно! Перед смертью лев успевает лишь увидеть гигантскую разинутую пасть, окаймленную рядом белых зубов и украшенную воланом из морской пены.

Зубы кашалота достаточно массивны, каждый из них весит не меньше двухсот граммов. Это слегка изогнутые конусы цвета слоновой кости; они прелестны, как произведения искусства; я очень люблю держать в ладони такой зуб. Пальцы сами собой поглаживают его, соскальзывая на отполированную верхушку зуба, сглаженную тысячей трапез. Длинные полосы на корне зуба – отпечатки гнезда, в котором он рос; так канавки на вылетевшей из ружья пуле хранят индивидуальные особенности винтовки, которая послала ее на черное дело. По окружности зуба пересекающимися линиями идут отметины периодов пиршеств и голода. Двухнедельная успешная охота на акул в районе острова Тибурон, например, оставит неизгладимый след на массивном корне зуба кашалота.

Включать ли Иону в рацион кашалота? Для ответа на этот вопрос приходится рассматривать самые разные обстоятельства. Те легковерные – а их тысячи,- кто не сомневается в том, что Иону действительно проглотил кит, позднее доставивший его живым на берег, найдут подтверждение своей вере в статье, напечатанной в журнале «Принстенское теологическое обозрение»; автор статьи, Амброуз Джон Вилсон из Оксфордского университета, доказывает, что проглотивший Иону кит был кашалотом.