Год хорошего ребенка - [17]
И тут она услышала звуки гитары. Кто же это играет? Неужели бабушка? Бабушка и гитара! — трудно было представить себе что-нибудь более несовместимое.
— Розалинда! — пропела бабушка под аккомпанемент. — Заходи-ка!
— Бабушка, у тебя что, моя гитара?
— Да, конечно! — пропела бабушка в ответ.
— Почему?
— Рози, разве ты забыла, что тебе нужно будет играть на музыкальном инструменте? Ты умеешь?
— Нет, — сказала Розалинда. На самом деле она знала две песенки. Она сама их придумала и могла петь с самыми простыми аккордами. Это был ее секрет.
— Я сейчас тебя научу одной песне. Это старая классическая песня.
Она положила пальцы на гитарные струны, поискала удобную позу (в этот раз она сидела не на своем вертящемся стуле, а на коротком диванчике в гостиной). И запела:
Бабушка кончила петь и, смущенная, отложила гитару.
— Эта песня называется «Маленький солдат». Это не настоящая классика. Девочки из моего класса обычно пели эту песню, чтобы дразнить мальчиков.
И наступило молчание. Розалинда была смущена не меньше бабушки. Она попыталась представить себе бабушку молодой девочкой. Это было трудно: столько нужно было снять с нее веснушек и лишнего веса. Розалинда села на вертящийся стул вместо бабушки и с грустью посмотрела на свои руки. Три пальца заклеены пластырем, ногти поломаны.
— Ничего не выйдет из этого конкурса, бабушка. Я ведь только велосипеды могу чинить, шины всякие.
— А ведь ты умеешь играть на гитаре, — сказала бабушка, и глаза ее заблестели. — Я иногда слушала. И пирог ты в последний раз испекла хороший. Осталось вязание — так это пустяки. Главное, чтоб было желание.
— Ты поедешь со мной на конкурс? — спросила Розалинда.
— Конечно, — сказала бабушка. — Это я сказала тебе ничего не вычеркивать из анкеты. Теперь я чувствую себя ответственной.
Из большого вертящегося стула Розалинда посмотрела на бабушку, и вдруг вместо старой женщины с испанской гитарой перед ней оказалась давнишняя девочка, которая просто почему-то стала толстой и пожилой.
— Бабушка, а когда ты была девочкой, у тебя тоже было много веснушек?
— Нет, очень мало было, — ответила бабушка.
В день конкурса Розалинда встала раньше чем обычно. Она плохо спала и не знала, что надеть: джинсы или вельветовые брюки.
— Поторопись, — сказала мама, — скоро за тобой придет бабушка. Я так рада, что она едет с тобой. Мне просто необходимо сегодня быть в магазине.
Не успела она закончить, как в дверь позвонили. Это была бабушка.
— Доброе утро. Проснулись уже, мои крошки!
От бабушки пахло моросящим дождем, и она казалась в два раза более энергичной, чем обычно. Она посмотрела на Розалинду так, будто она заполняла анкету «малтипал чойс» под названием «Как выглядит моя внучка:
1. Неряшливо.
2. Прилично.
3. Так себе».
Бабушка решила, что «так себе».
— Знаешь что, — сказала она девочке, — надень-ка ты свои самые лучшие брюки.
Розалинда не стала спорить. Пошла переоделась и разрешила бабушке заплести косичку. Потом они вместе выбрали рубашку. Потом они упаковали гитару и тронулись.
— Успеха тебе, Рози! — крикнули родители ей вслед.
А Вильям, сонный и дохленький, поднял большой палец вверх:
— Давай держись!
В автобусе и поезде Розалинда не сказала ни слова. Она нервно жевала косичку и думать-то ни о чем другом не могла, как о пролитой краске, погнутых гвоздях, о пластырях и кривоватом пироге с кисловатой начинкой.
Бабушка, сидевшая напротив, была одета в строгое серое платье на пуговицах, с блестящей булавкой на груди.
— Все будет хорошо! — повторяла она, покачиваясь с поездом.
— Все будет хорошо! Все будет хорошо! — подтверждал поезд.
Розалинда смотрела в окно. С левой стороны она видела длинные полосы травы, разделенные ровными прямыми траншеями с водой. На траве паслись коровы. С правой стороны были те же длинные полосы травы, разделенные ровными траншеями. И здесь тоже паслись коровы. Они пережевывали зеленый покров сосредоточенно и всерьез. Ведь это было единственное дело, которое они должны были уметь делать хорошо.
