Год Единорога - [28]

— Но эти дьяволы тоже кое-что смыслят в магии!

— Да, это так. Но и волки в стае нападают друг на друга, когда голод достаточно силен. Может быть, между ними произошла ссора, о которой мы ничего не знаем. Может быть даже, эти овцы из долины придумали план, и эту девчонку привезли контрабандой, чтобы нарушить договор. Если это так, то, значит, ее предали или раскрыли. В любом случае, они ее бросили, и мы с ее помощью узнаем кое-что!

Смаркл все сильнее сжимал мою руку, и его прикосновение было оскорблением, и я почувствовала стыд, понимая, о чем они говорят. Во мне все еще оставалось какое-то чувство, какое-то слабое воспоминание о том, что когда-то я была живой и мне было так хорошо.

Они набрали много дров. Когда-то видимо давно в этой долине протекала река, и теперь между камней валялось множество обломков деревьев. Мужчины развели костер, и я словно воспрянула к новой жизни. Смаркл набросил на мои руки и плечи кожаную петлю, потом связал мне лодыжки, и, таким образом, я стала их пленницей.

Их физический голод, казалось, пересиливал другой голод, потому что они принесли ременные силки с какой-то птицей и крупного кролика, которых они разделали и подвесили над костром.

Предводитель стоял передо мной, широко расставив ноги.

— Колдунья, куда поехали всадники-оборотни?

— Дальше.

— И они оставили тебя, потому что обнаружили, кем ты являешься?

— Да, — это могло быть так или не так, но, вероятно, он был прав.

— И их колдовство было таким же могущественным, как и твое…

— Я не могу судить об их могуществе.

Он задумался над этим, и мне показалось, что ему не понравились его собственные мысли.

— Что находится там, дальше, впереди?

— Теперь там нет ничего, — честно ответила я.

— Что же, они улетели или превратились в воздух? — Смаркл грубо рванул веревки на моих лодыжках. — Тебе не удастся обмануть нас, колдунья!

— Всадники проехали через Врата, и они снова закрылись за ними.

Предводитель взглянул на солнце, которое уже почти скрылось за скалами и длинные тени протянулись по долине. Потом предводитель осмотрел долину. Видимо, ему не понравилось то, что он увидел, но он был опытным воином, и сам хотел убедиться в правдивости сказанного мною. Движением руки он подозвал двух солдат, они вытащили мечи и стали карабкаться по насыпи на каменный горб.

В тени скалы я заметила наплечный ремень своей сумки и надеялась, что они не обратили на него внимания. Я должна сама заполучить свою сумку, чтобы начать «колдовать»…

Капитан снова повернулся ко мне, чтобы продолжить допрос.

— Куда они ушли? Что находится за этим барьером?

— Я не знаю этого. Знаю только, что они искали другую страну.

Командир поднял забрало и снял шлем. Его волосы были очень светлыми, но не тепло-золотистыми или красно-коричневыми, как у мужчин Дэйла, а почти белыми, как у старика, но только он не был стар. У него был подвижный, крупный нос, похожий на клюв орла, высокие скулы и маленькие глазки с узкими веками. Я увидела на его лице следы усталости и напряжения, как у человека, который находился уже на пределе выдержки. Он опустился на камень, больше не обращая на меня внимания, и уставился на пламя костра.

Немного позднее вернулись разведчики.

— Кучи упавшего щебня и скалы. Они не могли уйти этим путем.

— Но они не проехали сюда, в долину, — неуверенно сказал другой разведчик. — Если они вернулись, они не могли проехать мимо нас. Они приехали сюда — а потом исчезли!

Взгляд предводителя снова уставился на меня.

— Как?

— Наверное, с помощью волшебства. Они просили о том, чтобы им открыли Врата. Так и произошло.

К сожалению. Врата открылись для них, а не для меня, не меня это не могло удержать, также, как и этих людей. Где-то по другую сторону каменного барьера сейчас находилась часть меня. Она притягивала и звала, желая, чтобы мы снова стали единым целым.

— Она, наверное, сможет привести нас туда… — Тактор кивнул в сторону каменного барьера. — Говорят, что этим колдуньям подчиняются ветер и волны, земля и небо, растения и животные.

— Но ведь колдунья одна; разве может она сделать это, если она никогда прежде не пользовалась своей силой? — Капитан покачал головой. — Вы думаете, она осталась бы здесь и стала бы дожидаться нас, если бы сама могла последовать за всадниками тем же путем. Нет, мы, наверное, потеряли свою добычу…

Смаркл провел языком по губам, увлажняя их.

— Что мы будем теперь делать, капитан?

Тот пожал плечами.

— Поедим, а потом… — он с ухмылкой взглянул на меня, — потом развлечемся с ней. А завтра утром составим новый план.

Один из них усмехнулся, а другой ударил по плечу своего спутника. Они отбросили мысли о завтрашнем дне и жили лишь настоящим моментом, как это было в обычае у воинов. Я взглянула на мясо, жарящееся на костре. Скоро оно уже будет готово. Они поедят, а дальше…

До сих пор я оставалась пассивной. Хотя меня и связали, но не обращались со мной жестоко. Но время шло. Они поедят, а потом…

Но у меня было знание. Это было внутри меня, я была уверена, что смогу использовать этот оставшийся у меня час, как щит и меч, если перейду в нападение. Воля — я всегда могла противопоставить всему свою волю. Сила воли… Могла ли я так сконцентрировать силу своей воли, чтобы она стала оружием?