Год багульника. Кровавая луна - [24]

Сигарт порывисто сел на табурет, уронив голову на сплетенные руки. Стиснув зубы, он долго сидел неподвижно. В комнате стало настолько тихо, что казалось, можно расслышать, как падает снег за окном. Внезапно Сигарт понял, что солнечный эльф все еще здесь. Подавленный, он поднял голову. Кравой стоял, отвернувшись, у окна, гнетущая тишина точно закручивалась вокруг его высокой застывшей фигуры. Наконец, он пошевелился и чуть слышно спросил:

— Ей было больно?

— Думаю, нет…

Горький вздох донесся до Сигарта. Некоторое время они снова молчали, не глядя друг на друга. Сигарт тихо поднялся с табурета. У него был разговор к солнечному эльфу, но он не знал, с чего начать. Его взгляд упал на колючие усохшие ветви, стоящие в вазе на столе. Ему были знакомы эти цветы… Он тихо подошел, потрогал рукой острые листья с рыжей изнанкой; едва ощутимый смолистый аромат долетел до него. Кравой обернулся и, не глядя на хэура, тоже подошел к столу. Смуглая рука нежно, лаская, коснулась сухого соцветия.

— Моав… — почти шепотом проговорил он.

Сигарт удивленно вскинул брови.

— Что?!

— Так называется этот цветок на эллари. Ты не знал?..

Хэур судорожно помотал головой. Ему захотелось завыть от отчаянья и боли. Кравой опустил взгляд и снова отошел к окну. С внезапной, поразительной ясностью на Сигарта обрушилось ощущение, что он и молодой краантль — не враги, и даже не соперники, но лишь товарищи по своему страданию! Что Кравой, так же как и он сам, готов вскрыть себе вены, только бы можно было сделать хоть что-то для НЕЕ! Какой же властью над сердцами обладала она, эта маленькая женщина, хрупкая, как бабочка, и несгибаемая, точно сталь!.. Вздрогнув всем телом, хэур рванулся за солнечным эльфом.

— Послушай, я хотел тебя кое о чем спросить!

— Ну, спрашивай… — не оборачиваясь, отозвался Кравой.

— Я знаю, силы эльфийских магов почти безграничны — так неужели они не могут спасти душу Моав?!

Солнечный эльф развернулся. Его прекрасное лицо омрачилось — похоже, их посещали одни и те же мысли.

— Я думал об этом! — горько, с досадой воскликнул он. — Много думал! Этому не учат ни в одном храме, ни в одной книге, но… — он запнулся, в волнении подбирая слова, затем снова заговорил, но уже тише и как будто задумчиво: — Я не уверен, но мне кажется, что сильное виденье может разделить души после смерти. Тем более ваши: они ведь соединились не так давно — может, еще не поздно…

Сердце Сигарта бешено заколотилось — он жадно ловил каждое слово. Кравой, не в силах скрыть волнение, начал поспешно ходить туда-сюда по комнате.

— Это против всех законов Эллар и Краана — вряд ли кто-то в здравом уме решился бы на такое… — он грустно усмехнулся. — Но я думаю, мне нечего терять — я и так кругом виноват перед богиней.

Наблюдавший за ним Сигарт судорожно сглотнул.

— Ты хочешь сказать, что пойдешь на это?

— Я попытаюсь, вот только…

— Что только?

— Ничего, забудь.

— Да говори же, что только?!

Жрец солнца остановился и глянул прямо в лицо хэуру.

— Я же сказал, что сделаю все возможное, чтобы освободить Моав! — его голос звучал злобно.

Но Сигарту этого ответа было недостаточно.

— А если вдруг у тебя не получится — что тогда?..

Кравой круто развернулся спиной к нему. Смуглые пальцы судорожно сжались вокруг рук чуть выше локтей, тинскраан маятником качнулся на его запястье. Судя по всему, это и был тот самый вопрос, который не давал ему покоя.

— Ты сам все знаешь! — со злостью бросил он.

— Неужели тогда ничего уже нельзя будет сделать?!

Солнечный эльф снова нервно прошелся по комнате.

— Пусть даже мне каким-то чудом удастся очистить твою душу от того, что тянет ее к земле, — предположим, что моих сил хватит на это! — однако есть вещи, которые не подвластны никому из смертных… — быстро рассуждал он, скорее разговаривая сам с собой, нежели с хэуром. — Не знаю, чему вас там учат в Цитадели, но, думаю, тебе известно, что даже если души хэуров станут такими же легкими, как у эльфов, они не могут отправиться в Мир-без-Времени: белые ладьи не примут больше душ, чем благословила луна, и вы на них лишние. Вы — лишь половинки душ. Понимаешь, лишние души! Тебе нет места на белых ладьях, а это значит, что в таком случае вам придется остаться — обоим!

В его голосе послышалось страдание — Сигарт чувствовал, что он не притворяется. Кравой резко остановился посреди комнаты, его брови были сосредоточенно нахмурены. Лихорадочный огонек блеснул в его глазах.

— Конечно, если…

— Если что? — с надеждой переспросил хэур.

Краантль вздрогнул, точно очнувшись.

— Ничего! — отрезал он. — Хватит и того, что я тебе уже рассказал!

Загоревшиеся было глаза Сигарта налились свинцовой тяжестью.

— Что ж, тогда будем надеяться, что душа Моав сделает правильный выбор, — глухо произнес он.

Солнечный эльф коротко кивнул, но не двинулся с места. Сигарт понял намек и, пожелав спокойной ночи, удалился.

Глава 8. Зов Хэур-Тала

Проследив, как закрылась дверь, Кравой задумчиво прошелся по комнате, бессознательно откинул волосы рукой, подошел к окну, немного постоял, затем вновь вернулся к столу, потом снова к окну. Казалось, какая-то мысль упорно не отпускает его. Сев на подоконник, он долго смотрел, как за окном сгущаются сумерки, его губы едва заметно шевелились, точно разговаривая с незримым собеседником, подвижные тонкие брови, играя, сдвигались на переносице. Наконец, он встрепенулся всем телом и упруго спрыгнул с подоконника — у него был вид человека, принявшего важное решение. Твердым шагом пройдя по комнате, он быстро сбросил карас и лег в постель, однако накатившее волнение не давало ему расслабиться. Он смог уснуть только под утро, и сон его был тревожным — ему снова снился пожар в Золотом городе, звон оружия, крики раненых. Снилось, как он, совсем еще ребенок, в отчаянии прячется за платьем матери, в то время как кто-то неистово ломится в дверь. Расширившимися от ужаса глазами он смотрит на дверь, словно пытаясь взглядом заставить замолчать этот стук, но он становится только громче. Еще чуть-чуть и петли не выдержат!