Год активного солнца - [20]
— Зачем?.. Что?
— Ленка заболела! — Ирина всхлипнула и ушла, Кира Сергеевна метнулась за ней.
Жарко разметав ручонки, лежала в своей кроватке Ленка. Остановившиеся немигающие глаза смотрели на ночник с плавающими рыбками.
Кира Сергеевна нагнулась, протиснула под горячее тельце ладони, взяла девочку на руки.
— Ки-ра, — медленно, трудно выговорила Ленка, — ведь правда, море сделанное из волн?.. А мама говорит — из соленой воды…
— Правда, милая. Что у тебя болит, родная? Где болит?
Ирина стояла, стиснув у шея руки, смотрела на Ленку и на мать.
— Я боюсь, у меня длинные зубки, — заплакала Ленка. Дернулась ножками и замерла. Кира Сергеевна почувствовала, как потяжелело ее тельце.
— Она бредит, вызывай «скорую»!
Ирина побежала в прихожую, к телефону. Кира Сергеевна слышала, как кричит она в трубку тонким срывающимся голосом.
Это она перекупала Ленку. С жиру бесятся, а страдает ребенок! И хотя Кира Сергеевна понимала, что никакой связи тут нет, ей хотелось кричать и топать ногами — разве им нужен ребенок?
Каждый думает только о себе!
Вернулась Ирина, встала, сцепив руки, и опять лицо ее некрасиво удлинилось, она раскрыла рот, заплакала. Кире Сергеевне стало жаль дочь, и она ничего не сказала, только попросила принести халат.
Ирина принесла халат, накинула матери на плечи. Моталась по комнате, искала свой и никак не могла найти. Натянула платье.
— Разбуди Юрия и отца, пусть Юрий встретит машину.
Ирина ладонями вытерла щеки, опустила голову и пошла.; мелко переступая ногами. Как старушка.
Ничего, все ерунда, мелочи по сравнению с тем, что случилось сейчас. Лишь бы только обошлось…
Кира Сергеевна села на постель Ирины, тихо покачивая девочку, пытаясь губами остудить ее лобик. Глаза Ленки были закрыты, только вздрагивали стрелочки ресниц. Она присасывала сухие, вспухшие губы.
Хочет пить. И надо бы холодный компресс на лоб. Куда они все провалились, спят, как блаженные, некому воды подать!
Нервно стучал лежавший на боку будильник — как шаги хромого: так-та-ак! Сонно плыли в ночнике рисованные рыбки, слабо освещая тревожную комнату с разбросанными вещами и игрушками. Крышка от лунохода валялась на скомканной детской простынке. Ленка всегда спала с какой-нибудь железякой. Всегда из-под нее приходилось вытаскивать колесики, отвертки, детали конструктора. Какая-нибудь гайка оставалась незамеченной, отпечатывалась на боку или на спине.
Возня в прихожей, клацнул дверной замок — это Юрий пошел встречать скорую помощь. Киру Сергеевну удивило, что он не заскочил взглянуть на дочь.
Ирина встала в дверях, Кира Сергеевна тут же послала ее за водой, велела намочить в уксусе полотенце. И все прижимала тяжелое горячее тельце, целовала маленький выпуклый лоб. Ленка тяжело дышала, жарко горели ее щеки, дергались опухшие губы, как будто она хотела что-то сказать.
И вдруг Кира Сергеевна подумала: это мне — в наказание. Кара мне. За те мысли, за то, что позавидовала Благовой и возмечтала об одиночестве. Надо бы плюнуть на все эти раздоры, заняться Ленкой, беречь ее, не пускать на море… Или самой с ними поехать…
Вошел Александр Степанович с заспанным лицом.
— Что с ней?
Кира Сергеевна не ответила. Он протянул руки:
— Давай ее мне.
Она покачала головой, крепче прижала к себе девочку. Сквозь рубашонку чувствовала, как пульсирует все ее тельце.
Ирина принесла в чашке воду и мокрую салфетку. В комнате остро запахло уксусом. Напоить Ленку не удалось — она стискивала зубы и отворачивалась. Ирина смочила ей губы, обложила голову салфеткой. Ленка длинно простонала и открыла блестевшие от жара бессмысленные глаза.
Ирина смотрела на дочь, покусывая губы, по щекам ее сыпались слезы.
Александр Степанович тихонько похлопывал ладонью по ее плечу.
Комнату протянуло сквозняком, появился Юрий, за ним вошли две женщины в белых халатах. Та, что постарше, сказала строго:
— Дайте свет и выйдите все, кроме матери.
Александр Степанович и Юрий отошли к дверям. Ирина забрала у Киры Сергеевны Ленку, глазами попросила: не уходи.
Женщина помоложе — медсестра — поставила на стол черный ящичек, открыла его.
Врач приказала раздеть Ленку, долго слушала ее, мяла пальцами кожу, давила щеки, пытаясь заглянуть в рот. Ленка от прикосновений вздрагивала, закатывалась криком.
Ирина дергала бровями, как будто и ей было больно.
— Будем забирать, — сматывая трубки, сказала врач. — Острое респираторное заболевание, угроза пневмонии.
Ирина всхлипнула. Врач поглядела на нее, сказала:
— Одевайте ребенка.
Суетясь и мешая друг другу, одели плачущую Ленку. Кира Сергеевна подала ее Ирине, сказала:
— Сейчас оденусь и тоже поеду.
Врач остановилась у дверей.
— Поедет мать, бабушек и дедушек мы не возим!
Она вышла, за ней — медсестра с непригодившимся черным ящичком.
Ленка тянула к Кире Сергеевне руки, кричала:
— Кира, хочу с тобой! Кира!
— Сейчас, сейчас…
Кира Сергеевна побежала к себе, сорвала халат, путаясь в рукавах, надела блузку.
Посмотрю, как вы меня не повезете, посмотрю!
В прихожей Ленка вцепилась ей в руку.
— Кира, не отдавай меня!
— Я с тобой, с тобой!
И в лифте Ленка держалась за руку Киры Сергеевны. Она устала плакать и теперь поскуливала, приложившись щекой к Ирининому плечу.
Автобиографический роман писательницы, чья юность выпала на тяжёлые годы Великой Отечественной войны. Книга написана замечательным русским языком, очень искренне и честно.В 1941 19-летняя Нина, студентка Бауманки, простившись со своим мужем, ушедшим на войну, по совету отца-боевого генерала- отправляется в эвакуацию в Ташкент, к мачехе и брату. Будучи на последних сроках беременности, Нина попадает в самую гущу людской беды; человеческий поток, поднятый войной, увлекает её всё дальше и дальше. Девушке предстоит узнать очень многое, ранее скрытое от неё спокойной и благополучной довоенной жизнью: о том, как по-разному живут люди в стране; и насколько отличаются их жизненные ценности и установки.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В третий том вошли произведения, написанные в 1927–1936 гг.: «Живая вода», «Старый полоз», «Верховод», «Гриф и Граф», «Мелкий собственник», «Сливы, вишни, черешни» и др.Художник П. Пинкисевич.http://ruslit.traumlibrary.net.
Поэт Константин Ваншенкин хорошо знаком читателю. Как прозаик Ваншенкин еще мало известен. «Большие пожары» — его первое крупное прозаическое произведение. В этой книге, как всегда, автор пишет о том, что ему близко и дорого, о тех, с кем он шагал в солдатской шинели по поенным дорогам. Герои книги — бывшие парашютисты-десантники, работающие в тайге на тушении лесных пожаров. И хотя люди эти очень разные и у каждого из них своя судьба, свои воспоминания, свои мечты, свой духовный мир, их объединяет чувство ответственности перед будущим, чувство гражданского и товарищеского долга.
Перед вами — первое собрание сочинений Андрея Платонова, в которое включены все известные на сегодняшний день произведения классика русской литературы XX века.В эту книгу вошла проза военных лет, в том числе рассказы «Афродита», «Возвращение», «Взыскание погибших», «Оборона Семидворья», «Одухотворенные люди».К сожалению, в файле отсутствует часть произведений.http://ruslit.traumlibrary.net.
Лев Аркадьевич Экономов родился в 1925 году. Рос и учился в Ярославле.В 1942 году ушел добровольцем в Советскую Армию, участвовал в Отечественной войне.Был сначала авиационным механиком в штурмовом полку, потом воздушным стрелком.В 1952 году окончил литературный факультет Ярославского педагогического института.После демобилизации в 1950 году начал работать в областных газетах «Северный рабочий», «Юность», а потом в Москве в газете «Советский спорт».Писал очерки, корреспонденции, рассказы. В газете «Советская авиация» была опубликована повесть Л.
… Шофёр рассказывал всякие страшные истории, связанные с гололедицей, и обещал показать место, где утром того дня перевернулась в кювет полуторка. Но оказалось, что тормоза нашей «Победы» работают плохо, и притормозить у места утренней аварии шофёру не удалось.— Ничего, — успокоил он нас, со скоростью в шестьдесят километров выходя на очередной вираж. — Без тормозов в гололедицу даже лучше. Газком оно безопасней работать. От тормозов и все неприятности. Тормознёшь, занесёт и…— Высечь бы тебя, — мечтательно сказал мой попутчик…