Гностики, катары, масоны, или Запретная вера - [100]
При всем этом я полагаю, что посыл «Кода да Винчи» сориентирован на еще более глубокие пласты проблем. Он отражает широко распространенное ощущение, о котором я уже упоминал во введении, что в христианстве что-то упущено. «Код да Винчи» относится к жанру художественного детектива, и, как во всех подобных книгах, сюжет здесь начинает разворачиваться в результате возникшей у героя необходимости выяснить определенные факты: действие начинается с обвинения главного героя в убийстве, а в итоге оборачивается обнаружением сокрытых фундаментальных истин, относящихся к христианству. Отчасти магия книги проявляется и в том, что сюжет приводит героя (а стало быть, и читателя) к чему-то, что находится за границей фактического знания: кульминацией становится псевдомистический опыт. «На секунду, — читаем мы в конце, — ему [Лэнгдону] почудилось, что он слышит женский голос. Голос мудрости, он доносился через века… шептал из бездны, из самых глубин земли».
Так, в кульминационный момент «Код да Винчи» выходит в определенное измерение опыта, находящееся поту сторону фактических данных, авансцены, где присутствуют персонажи, и времени как такового. Фактическая основа книги, как мы уже видели, шаткая. Но в конечном счете какое имеет значение, был Иисус женат на Марии Магдалине или нет? Чего такого принципиально нового и значительного привнес бы во всю эту историю факт наличия у них потомков, которые дожили бы до наших дней? Да и на данном историческом этапе было бы практически невозможно обнаружить их следы. Но необходимость в пробуждении высшего сознания отнюдь не ложная и не измышленная. Делая предположение, что дорога к этому опыту все еще открыта, «Код да Винчи» при всех своих недостатках вносит значительный вклад в мировидение нашего времени.
Различные потоки гностического наследия, которые мы рассмотрели в этой главе, представляются — и на самом деле являются — в высшей степени отличными друг от друга. В отдельных случаях это наследие может выглядеть антиномичным; оно идет вразрез с социальными условностями, лишающими индивидуума свободы. В других случаях силы, сковывающие нас, оказываются ближе к нашему естеству, чем наши собственные яремные вены. Но сама эта несоразмерность подразумевает наличие некоей путеводной нити, которая может привести нас к духовному освобождению.
Зачастую человек начинает свой духовный путь со смутного ощущения недовольства своей повседневной жизнью. В нем может возникнуть чувство раздражения в отношении условностей общества — он может осознать, что они являются глупыми и произвольными. Тогда духовный путь становится средством освобождения из этой социальной темницы. Но если этот путь обладает какой-то степенью подлинности, то человек вскоре осознает, что силы, ограничивающие его, не являются чисто внешними, но располагаются гораздо ближе к нашему естеству и к тому, чем мы в нашем понимании являемся. В конечном счете мы обнаруживаем, что настоящим врагом является обнаружившееся в нас стремление восстать против Вселенной и произнести вместе с гностическим Ялдабаофом: «Я Бог, и нет иного Бога, кроме меня». Без этого прозрения, вероятно, было бы невозможно выбраться на волю из Черной железной тюрьмы.
Глава 10
БУДУЩЕЕ ГНОСИСА
Исаака Башевиса Зингера, выдающегося писателя, воссоздававшего в своих произведениях реалии жизни, фольклор и атмосферу старых еврейских штетлов [31] в Восточной Европе, однажды спросили, есть ли будущее у языка идиш.
«Сначала спросите меня, есть ли у него настоящее», — ответил он.
Я вспоминаю эту историю, когда думаю о будущем гносиса. В этом контексте представляется уместным взглянуть на одну маленькую религиозную группу, часто определяемую как последнюю гностическую общину, — речь идет о мандеях Ирана и юга Ирака.
Мандеи являют собой одну из множества мелких религиозных групп, разбросанных по всему Ближнему Востоку, наподобие иезидов в Курдистане и друзов в Ливане. Как и парсы штата Гуджарат в Западной Индии, они предпочли держаться древнего религиозного наследия, несмотря на враждебность гораздо более весомых этнических и религиозных групп, окружающих их. Хотя мандеев определяют как гностиков, они не увязывают истоки своего вероучения ни с одной из гностических школ второго века нашей эры. По их утверждениям, они являются последователями Иоанна Крестителя. Уже сами исторические корни этого вероучения предполагают акцентирование значения ритуального очищения водой, которое необходимо после самых разнообразных видов загрязнения — от менструации до контактов с мусульманами… Более того, это должна быть «живая вода» — она должна быть взята непосредственно из источника или из реки. Бутилированная или водопроводная вода — «мертвая», она бесполезна в плане одаривания энергией или чистотой.
Уже одна эта деталь может дать понять, что мандеям в недавнее время не раз приходилось сталкиваться с серьезной угрозой их существованию. Целым общинам приходилось менять места своего обитания, когда происходило загрязнение источника воды, — современное масштабное загрязнение окружающей среды представляет собой совершенно новый вид угрозы их жизни. Но совсем уж невыносимым делал обстоятельства жизни мандеев тот факт, что основным их местопребыванием являлась болотистая область южного Ирака. Тут в последние десятилетия им пришлось испытать ужасы войны, а также жестокие преследования со стороны иракского диктатора Саддама Хусейна. Видя в группе мандеев, или «болотных арабов», вероятный источник оппозиционных настроений, Саддам попытался уничтожить эту общину, погубив среду ее обитания. В 1990-х годах он осушил болота, превратив девяносто пять процентов заболоченных территорий (размером со штат Массачусетс) в пустыню, — это деяние было расценено как экологическое преступление века.
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.