Гностицизм и борьба Церкви с ним во II-м веке - [3]
Под влиянием духа того времени началось особое творчество, незначительными следами которого являются сохранившиеся отрывки, напр. миф о творении в Лейденском папирусе10или космогония в Страсбургском11 мифе о творении человека у наассенов12, так называемая «герметическая литература»13 и мандейские писания14. Характерной чертой названных памятников является усвоение религиозному знанию исключительного значения. Это знание не было обыкновенным теоретическим, но совершенно особым: это знание — сила, несущая человеку небесное спасение. Часто это знание приближается к внутреннему созерцанию или чувству — и таким образом уравнивается с , с религиозным, благочестивым настроением15 В глубокой древности появилась секта мандеев, существующая еще и доселе. Слово «мандеи» — халдейское, в переводе оно означает «знающие» (), т. е. полагающие путь спасения в знании16. Вот какими результатами сопровождалось синкретическое течение в мире языческом.·Что же касается иудейского народа, то и он, при всей своей замкнутости и отвращении к язычеству, был втянут в это течение. Века за два до рождества Хр. к его воззрениям начали примешиваться чужие идеи — и это не только среди иудеев рассеяния, напр. в громадной Александрийской колонии, но и на родине, в Палестине. Так на почве Палестинской явилась секта ессеев, а в Египте — секта терапевтов, происхождение которых отнюдь нельзя выяснить из одного иудейства. Затем в древнейших частях Талмуда, относящихся к рассматриваемому времени, встречаются указания на какие-то особые богословские течения, уклонявшиеся от ортодоксального иудейства и в крайнем своем выражении трактуемые Талмудом как еретические — «minim». Особенно процветало среди раввинов данного времени занятие космологией и теогонией, относившееся к 1-й гл. кн. Бытия и видению пр. Иезекиля17 Но наиболее иудейство подверглось влиянию со стороны языческих воззрений в Александрии. Известная иудео-александрийская философия, возглавленная Филоном, имела своею целью примирить иудейство с греческой философией эллинистического периода18. Значение иудейского синкретического движения для гностицизма не подлежит сомнению. Егезипп прямо производит лжеименный гносис из семи иудейских и самарийских народных сект. А связь некоторых гностических систем с философией Филона до того близка, что многие последователи производят хр. гностицизм прямо из Александрии.
Из сказанного следует, что ко времени появления христианства, в тогдашнем мире господствовало смешение религиозных и философских воззрений, восточных и западных идей, греко-римских, ассиро-вавилонских, персидских и иудейских верований. Это синкретическое течение придавало особое значение знанию, основанному на откровении бога или богов. Тогда же явилась склонность к жизни умеренной, воздержанной, даже аскетической, как это видно из платонизма, неопифагорейства и иудейских сект — ессеев и терапевтов. Разумеется, появление христианства не могло пройти не замеченным представителями синкретического движения... Действительно, мы видим уже в I-м веке, когда христианство большинством считалось лишь иудейской сектой, многие «лжеучители», «лжепророки», «ругатели», «этеродидаскалы» языческого и иудейского происхождения прокрадываются в христианские общины и вносят расстройство в их верования. Особенно малоазийские общины кишат такими лжеучителями. С ними борются апостолы — Петр и Иуда; их поражает Павел, особенно в Колоссах и Эфесе. Против них же были направлены писания св. ап. Иоанна Богослова. Опровергая лжеучения, сами апостолы устанавливают истинный или (2 Петр. I:2, 3, 5, 8, 20; II, 20; III, 3; Кол. I:10; II, 2; III, 10; ср. 1 посл. Иоанн. II, 3—5, 29; III, 24; IV, 7, и др.); У них встречается техническое наименование христианской ереси гностицизма, как ό(1 Тим. VI:20), идет речь о «баснях и родословиях бесконечных» (Тим. I:4), коими были переполнены системы гностиков и т. п. Словом, не может быть сомнения в характере тех заблуждений, которые угрожали христианским общинам еще в I-м веке. В то же время рядом с христианством стояли самарийские лжехристы — Досифей, Симон Маг и Менандр. Один из них — Симон м., упоминаемый в книге Деян. VIII, считается у отцов церкви ересиархом, «от которого произошли все ереси» и «получило свое начало лжеименное знание ()»19. Наконец, в самом исходе I в. является первый христианский еретик Керинф, извращавший христианское учение о едином Боге и лице Иисуса Христа20. Против него, по свидетельству св. Ирниея21, направлено евангелие св. ап. Иоанна Богослова22.
В течение I в. вторжение иудейского и языческого гносиса в христианство является еще частичным и случайным. Тогда не только язычники, но и иудеи не понимали еще силы христианства, но имели предчувствие об его высоком назначении. Лишь постепенно христианство вырастало в сознании окружавшего общества в своем грозном для языческого и иудейского понимания величии исключительной религии. Этому способствовали особые обстоятельства, преимущественно гонения при Нероне и падение Иерусалима. Христианство тогда отлило на восток — в малоазийские провинции, за Иордан и порвало окончательно и внешнюю связь с иудейством. Здесь начался быстрый рост христианства и необычайный успех его. Об этом красноречиво свидетельствует в начале II в. правитель Вифинии Плиний Мл. в своем известном письме к имп. Траяну, говоря: «множество людей всякого возраста, всякого положения, мужчин и женщин — вовлечены в опасность... Зараза этого суеверия (т. е. христ. учения) распространилась не по городам только, но и по селам и деревням», что языческие храмы опустели и жертвенные животные не находят себе покупателей. С этого времени римская власть, в лице императоров дома Антонинов, начинает гонение на христиан не только per flagitia, но даже per nomen ipsum.
