Гностицизм и борьба Церкви с ним во II-м веке - [10]

98 первый в 70-х годах XIX в. выдвинул новую точку зрения на гностицизм. По его мнению, гностицизм «обязан своим возникновением ближайшим образом не стремлению к знанию, но во всяком случае уродливому религиозному интересу и выступает поэтому не как школа, но как товарищество, как тайный союз… через языческую заразу возникло... стремление втянуть новую веру в форму мистерий. Посредством безграничной символики христианство претворяется в систему, раздражающую фантазию»... В 80-х годах мысли Гаккеншмидта развивал Вайнгартен99. «Нет ничего ошибочнее, утверждает он, чем видеть в гностицизме первую попытку христианской или религиозной философии, вообще ставить под точку зрения теоретического явления. Ибо, как общее явление, гносис был развитием не философско-спекулятивным, но церковно-религиозным». Кофман100 также подчеркивает мистический характер гносиса и вместе с тем его практическое направление. Г. Анрих указал на сильное влияние античных мистерий на гностицизм101. Воббермин102, который находит возможным «обозначить гностицизм, прямо как христианский орфизм», видит характернейшую его особенность в том, что он представляет «редкое химическое соединение теогонически-космогонических фантазий с мыслями об избавлении и спасении». Вообще взгляд на гностицизм, как явление преимущественно религиозно-мистическое, можно считать в настоящее время установившимся103. Даже А. Гарнак104, который продолжает видеть в гностицизме явление теоретич. характера — «острую эллинизацию Христианства», — все-таки вынужден согласиться, что «мировая загадка, какую гносис хочет разрешить, не есть собственно интеллектуальная, но практическая и в конце концов он есть „"».

Действительно, взгляд на гносис, как теоретическое, философское явление, видевший в христианстве космический принцип, должен быть навсегда оставлен. Он не имеет для себя оснований в источниках. У Ипполита105 встречаем такие замечательные слова: «, . Начало совершенства — познание человека; познание же Бога есть безусловное совершенство». Что же это за знание о человеке? В «Excerta ex Theodoto»106 мы читаем: «кто мы и кем стали, откуда происходим и куда мы попали, куда мы идем и откуда ожидаем спасения»? Очевидно, это знание о человеке или людей о самих себе не есть простое теоретическое ведение, а знание, соединенное с нравственно-практической целью: откуда ожидать спасения. Значит, — это знание — сила, несущая человеку спасение. Подтверждение сказанному мы находим у Св. Иринея107: «совершенное искупление есть самое познание неизреченного величия... знанием разрушается все, что составилось от неведения, почему знание и есть искупление внутреннего человека (, ίῤῥή… ᾶί, ὦvἒ — курсив мой)». В источниках гностицизма мы находим и указание на то, как гностики думали достигнуть такого чудесного знания, где они искали его. Св. Ипполит называет гносис «»108. В начале книги ȗ () мы читаем109: «это есть книга о познаниях () невидимого бога посредством скрытых тайн (), которые показывают путь избранному роду... в будущее (царство) Спасителя». Здесь гносис уже близко соприкасается с существом мистерий. И именно мистериям приписывается очистительная от грехов сила. В Pistis Sophia сказано110: «Продолжала Мария и сказала Спасителю: Мой Господь, вот, мы узнали открыто, точно и ясно, что ты принес ключи тайн () царства света, которые прощают душам грехи и очищают их и делают их чистым светом и вводят в свет». Мистическое в древности было близко к волшебству и чародейству. Ориген111, основательный знаток гностицизма, как магии, утверждает, что офиане заимствовали имена своих архонтов — Jaldabaoth, Astaphäus и Horäus из магии. Вот почему В. Шульц112 не только сближает, но почти отождествляет гностицизм с волшебством или магией, и магов называют гностиками. В учении о человеке гностики, прежде всего, обращали внимание на его бедственное положение в мире, в этом «лабиринте зла»113. Поэтому первым вопросом в учении о человеке был вопрос — откуда зло? Undе mala?114 Как человек подпал узам материи? И как он снова может быть освобожден от них, т. е. от зла?115 Поэтому нам кажется не только остроумным, но и весьма основательным взгляд Анца116, который видит зерно гностицизма в учении об освобождении души от , т. е. власти архонтов, какую они захватили под этим миром. «Люди стоят под архонтами и , нечистое господство которой (.) не только определяет их внешнюю судьбу, но также вынуждает их ко греху, чтобы они тем ужаснее были наказаны за то». Видя такое бедственное положение души, гностицизм ищет пути и средства освободить душу от . В древнейшем гимне наассенов117 человек, окруженный «лабиринтом зла»

«ищет избежать мучительного хаоса,

и не знает, как бы он прошел (через него).