Гносеология права на жизнь - [114]

Именно смертная казнь, как наиболее формализованная процедура умерщвления человека со стороны государства, причем сохранившаяся до настоящего времени, пытает умы людей своим неразрешимым вопросом: допустима ли она в современном государстве?

Как было сказано выше, главным отличительным признаком смертной казни выступает применение ее за совершение какого-либо поступка, что предопределяет ее как разновидность уголовного наказания. Процедура вынесения смертного приговора носила как административный характер (например, децимация в римской армии), так и судебный. Среди видов смертной казни принято различать квалифицированную, т. е. с преднамеренным причинением мучений, и растянутую во времени. Способы смертной казни разнообразны, наиболее распространенными являлись повешение, отсечение головы, колесование, сожжение, четвертование, утопление, отравление[485]. Как уголовное наказание она могла применяться практически за любое преступление. Разброс был очень большой: от убийства и государственных преступлений до кражи и бродяжничества. Отдельные уголовно-правовые акты сокращали перечень составов преступлений, за которые выносился смертный приговор, делая казнь редко применяемой. Другие, наоборот, закрепляли практически единственный вид наказания – смертную казнь (Драконовские законы, Кодекс царя Му). Допустимость применения смертной казни практически за любое деяние обосновывалась тем, что любой противоправный поступок рассматривался как государственное преступление. Отсутствовало объективное разграничение степеней общественной опасности. Любой закон, как правило, даровался народу правителем, причем источником воли считалось божественное провидение. Достаточно посмотреть первые памятники правовой культуры, в преамбуле которых указывалось, что сам закон – воля божества, сформулированная его ставленником – верховным правителем. Естественно, что любой противоправный поступок мог рассматриваться сквозь призму нарушения божественной воли. Это соответственно покушение на основы самого государства, в связи с чем степень общественной опасности оценивалась сугубо субъективными представлениями. Если царь видел большую степень общественной опасности в таких поступках, как бродяжничество, порча хлеба, порубка ценных пород деревьев, то за них устанавливалась смертная казнь. Главное заключалось в том, чтобы добиться неукоснительного соблюдения государственной воли. С этим выводом стыкуется и общепринятое мнение, что истоком смертной казни стал обычай кровной мести: «Общегосударственная власть застала уже смертную казнь как готовое и вполне выработанное учреждение, в виде кровавой мести или, точнее, в виде убийства в отмщение»[486]. Человек, осознав, что он смертен, логически пришел к выводу, что и другие смертны. Это означало, что смерть может наступить не только естественным путем, но и с помощью осуществления сознательных действий: живое существо можно убить. Одновременно существование каждого человека – определенная экспансия, то, что Ж.-Ж. Руссо называл войной всех против всех. Крайней формой победы экспансии одной жизни против другой является уничтожение. При нормировании сожительства основой выступает взаимное ограничение собственных амбиций. Каждый член социума осознавал, что, совершая проступок, он получит наказание. Разновидностью наказания была кровная месть, когда убийство несет характер справедливости и священности. Поэтому смертная казнь также несет в себе ее реликтовый отпечаток – месть за совершение преступления. Однако многие аспекты казни останутся в стороне при рассмотрении ее только через кровную месть. Как объяснить устойчивую жестокость по отношению к таким преступлениям, которые самовольно устанавливались царями без каких-либо объективных оснований: бродяжничество, карманные кражи, порубка леса, охота в частных лесах и многое другое? Это нельзя объяснять лишь стремлением защитить частную собственность, либо гипертрофированным желанием охранять интересы своего сословия. Да, в криминализации составов безусловно присутствует экономический интерес. Но история показывает, что большинство государств превосходно реализовывало такой интерес без смертной казни. Точнее, как раз избегая смертной казни, эффект достижения общегосударственных задач был более высок. Почему в течение нескольких десятилетий составы преступлений, за которые применялась казнь, а также сама практика ее применения могла изменяться диаметрально противоположно? Нельзя говорить, что в этом прослеживается политическая, экономическая, идеологическая обусловленность. Обоснование через кровную месть также не создаст единой концепции. Как представляется, природа смертной казни коренится в психологических особенностях человека, в заданности экспансии самой жизни. От степени агрессивности жизни как некой субстанции зависела и практика применения смертной казни. Л. Гумилев ввел очень емкое понятие – пассионарность. Он указал, что одной из особенностей пассионарных личностей выступало стремление подчинить своей воле, причем любой ценой. Поэтому в переломные моменты истории от деятельности пассионариев увеличивается степень насилия: по отношению к чужакам (например, евреям, цыганам), по отношению к тем членам общества, которые мешают его движению (бродягам, попрошайкам, карманным воришкам) и т. д. Экспансия закономерно порождает сопротивление, которое сламывается в том числе с помощью смертной казни. Обычай кровной мести – следствие этой экспансии. Раз не выполняешь решение верховной власти, значит, ставишь себя вне закона. В чем будет проявляться кровная месть, когда целые народы шли на завоевания соседних племен, подвергая их тотальному уничтожению, тем самым беспричинно приговорив их к смерти? В чем будет проявляться кровная месть, когда государственная власть произвольно обрушивала свою карающую руку на придуманных врагов? Пример из современности – сталинские репрессии, хотя репрессии как таковые отнюдь не явились изобретением коммунистов. Нерон приговорил к сожжению целый город, беснуясь при виде пожарища. В Китае вырезались целые деревни с целью навеять страх на подданных. Иван Грозный на месте убивал все живое, осушая даже озера, любуясь, как рыба бьется на песке. Оппоненты не согласятся, указав, что здесь нет самого явления смертной казни. Но, по-видимому, не следует оценивать явление, которое происходило много веков назад, через шкалу ценностей XXI в. Современники тех событий считали, что даже в таких параноидальных формах проявляется государственная власть. А предназначение смертной казни виделось в возможности организованной власти преднамеренно убивать.