Гномон - [152]

Она нажимает на медную кнопку звонка и ждет, пока солдат откроет дверь. Они смотрят друг на друга через стекло: инспектор в штатском, одно колено испачкано какими-то потрохами или маслом, волосы на виске слиплись от подземной сажи, в руках – развороченный кукольный домик; напротив – в полной выкладке, безупречная матрона из какого-нибудь арктического подразделения с разрешением на ношение огнестрельного оружия на территории Лондона.

Огнестрел. Огненный хребет. Нет. Нет. Это ветер гонит круги по воде, не акула.

Матрона одаривает Нейт ледяной улыбкой и открывает дверь.

– У всех бывают такие дни, – говорит она.

– Надеюсь, что нет, – отвечает Нейт. Но та уже отвернулась.

* * *

Посольство занимает шесть унылых комнат и имеет отдельный вход. Ступени лестницы потерты, и всюду чудится слабый запах сырости, будто Темза подтопила подвал. Лифт с медными кнопками скрипит и грохочет, поднимая Нейт на четвертый этаж, где перед ней открывает бомбостойкую дверь новый солдат – темноволосый мужчина с ярко-синими глазами впускает ее в помещение, которое служит, как понимает инспектор, чем-то вроде внутреннего барбакана, пуленепробиваемого со всех сторон и, наверное, герметичного. Если бы она вдруг решила убить этого человека (была, например, террористкой), они, скорее всего, просто захлопнули бы дверь и подождали, пока она задохнется.

Вежливо, но твердо, солдат интересуется, зачем она пришла.

Нейт говорит, что у нее назначена встреча, и записывает в журнал имя Дианы Хантер.

– Пожалуйста, подождите.

Нейт ждала, что он попросит у нее удостоверение, а потом придется объясняться и торговаться, но этого не произошло. Они наверняка знают, кто она такая – ее лицо сейчас во всех новостях, но несоответствие их не тревожит либо кажется слишком интересным, чтобы просто так отмахнуться. Оказавшись внутри, она выйдет из-под наблюдения Системы: посольство экстерриториально. Это, конечно, не означает, что там не работают системы наблюдения самого посольства.

На секунду она задумывается о том, как изменилось ее восприятие и что она видит свободу, а не риск и неудобство в том, чтобы выйти из поля зрения Свидетеля.

Затем она уже идет по посольству, из одной комнаты в другую, в беспощадной белизне ламп дневного света: всюду папки с документами, теснота, в уголках ютятся сотрудники, вытесненные с рабочих мест присутствием долгосрочного гостя. У Ваксы, вдруг понимает Нейт, единственная комната с видом на реку. Интересно, у него есть на них что-то или это гуманный жест по отношению к человеку, который, скорее всего, никогда не покинет эту комнату – разве что чтобы отправиться в тюрьму.

У нее очень вежливо забирают кукольный домик.

– Я поставлю его в шкаф, – говорит седоватая женщина в толстых очках. – Там он будет в полной сохранности. Но вы должны понимать, что для нас это заметное нарушение правил безопасности.

Нейт понимает, что женщина решила, будто домик важен для инспектора как объект эмоциональной привязанности. Она начинает возражать, но затем соглашается. Объяснения потребуют… объяснять слишком многое. Женщина улыбается:

– Сюда.

Только расставаясь с ней на пороге комнаты Ваксы, Нейт поняла, что эта женщина – посол.

– Ой, – говорит инспектор. – Приятно с вами познакомиться.

И зачем-то делает легкий реверанс, будто в присутствии особы королевской крови.

Посол недоуменно кланяется в ответ.

– И мне с вами, инспектор. Мы вам всегда рады – вне зависимости от того, примет вас доктор Вахсман или нет.

* * *

– Доброе утро, мисс Хантер, – говорит Вакса, – вы на удивление хорошо выглядите. Положительное чудо современной медицины, верно?

Он низенький и крепкий, похож на администратора какого-нибудь модного ресторанчика в Сохо. Нейт воображает, что там подают фьюжн: пирожки с тиляпией и павлином. От одного взгляда на него она чувствует усталость. Он такой чистый и аккуратный. Только-только поднялся с постели.

– Доброе утро, – отвечает Нейт.

Вакса указывает ей на стул.

Инспектор оглядывается по сторонам, она слишком устала. Если сядет, может уже не подняться. А тут не лучшее место для сна. Комната кажется умиротворенной и спокойной, как монашеская келья. Большое двустворчатое панорамное окно выходит прямо на прибрежную теснину. Во время шторма вид наверняка потрясающий. Одинокий стул повернут наружу, на прикроватном столике – стопка книг. Она почти готова увидеть в ней «Расследования мистера Труппа», но, присмотревшись к корешку, обнаруживает лишь томик «Тысячи и одной ночи». Остальные книги – исторические, и все – старинные. Она пытается запомнить названия, но не уверена, что сможет.

– Я, разумеется, знаю, кто вы. Я бы вас в любом случае сразу узнал, но ваше сообщение попало ко мне через посла. И она любезно снабдила его своими примечаниями.

Да. Что же остальной мир думает об этой неловкой встрече? Наверняка ничего хорошего.

Они садятся.

– Доктор Вахсман, я веду расследование взлома Системы и Свидетеля. Если вы мне поможете, и мне удастся успешно справиться с проблемой, я могу с уверенностью обещать вам освобождение.

– Формально я не арестован.

Иглами блеснули зубы на мягком лице.

– Хорошо, пусть будет амнистия с условием вашего скорейшего отъезда и – простите – обещания не возвращаться.