Гномобиль - [16]

Едва Родни и Элизабет успели закрыть фрамуги, задвинуть жалюзи и выпустить гномов из их убежища, как зазвонил телефон, и Родни сказал:

— Нет, нет, я очень сожалею, но объясните, пожалуйста, молодому человеку, что я был целый день за рулем и очень устал: я не могу давать никаких интервью сегодня.

Но этим не кончилось. Телефон снова зазвонил, на этот раз говорил молодой человек сам:

— Позвольте мне объяснить, мистер Синсебау. У нас особое распоряжение из Нью-Йорка — разыскать вас и разузнать, чем все кончится. История с гусями имела потрясающий успех — вся страна хочет услышать о гусях. Я прошу вас показать мне их, мистер Синсебау, или, по крайней мере, рассказать о них поподробнее. Я погиб, если детали этой истории проплывут мимо меня. Или вы мне их сообщите, или мне просто придется все придумывать самому.

— Придумывайте все, что хотите, — сказал Родни с величественным безрассудством богача.

Он попросил отключить в номере телефон и повесил на дверь табличку: "Прошу не беспокоить".

Гномы легли спать возле электрического вентилятора, который должен был заменить им свежий лесной ветерок. А Элизабет в своей комнате у другого вентилятора видела во сне, как гуси улетели к себе в Абиссинию, а следом за ними летели, как живые, экземпляры дополнительных выпусков газет.

Настало утро. Жаркая заря Центральной Калифорнии предвещала не менее жаркий день. Ясно, что в такую жару урожай винограда страшно повысится и спутает все цены на изюм. Родни приоткрыл дверь в коридор и увидел, что заботливая администрация положила утреннюю газету перед дверью каждого номера. Он взял газету и обнаружил там рассказ под крупным заголовком через всю полосу:

КОРОЛЕВСКИЕ ГУСИ В ГОРОДЕ.

ПОТОМОК ЛЕСОПРОМЫШЛЕННИКА РАЗРЕШИЛ

ВЗГЛЯНУТЬ НА СВОЕ СОКРОВИЩЕ

Молодой репортер поймал Родни на слове и написал, что хотел, и столько, сколько хотел. Ему вздумалось рассказать, что он был принят в парном номере для новобрачных и видел королевских гусей в ванне: оказалось, что они даже спят в ванне, спрятав головы под мышки. Рассказ делался особенно красноречивым, когда описывались золотые кисточки на их головах и розовые перышки на щеках. Сообщалось также и то, как очаровательно они машут хвостиками: один раз — значит "ты мне нравишься", два раза — "ты мне не нравишься", а три — обозначает "катись к чертям". Очаровательный и обаятельный потомок магната все еще отказывается сообщить, где он достал эти драгоценные существа. Он собирает гусиные яйца; каждое утро под его кроватью оказывается одно яйцо. Его племянница хранит их в чемодане. Когда яиц будет тринадцать — а это императорское мистическое число в Абиссинии, — гусыня сядет высиживать гусят. А пока гуси знакомятся с Калифорнией и выражают восторг на гномском языке по поводу местного чернослива и изюма. Родни будто бы объяснил, что гусыня произносит слова только под воздействием яркого солнечного света. Так накануне она весь день весело болтала в машине.

Телефон зазвонил. На проводе был репортер, который спрашивал, хорошо ли он все сочинил. Родни сказал, что это лучший образец научного освещения фактов из всего, что он встречал в американской прессе. Репортер поинтересовался, куда они сейчас направляются с гусями, и Родни посоветовал ему это тоже сочинить самому. Потом репортер осведомился, нельзя ли получить фотографию Родни.

— Воспользуйтесь фотографией принца Уэльского, — посоветовал Родни и повесил трубку.

Они заказали завтрак: кофе, поджаренный хлеб и повидло для Родни, апельсиновый сок и пшеничные хлопья для Элизабет. Мама одобрила бы такой завтрак.

Пока гномы разламывали хлеб и макали кусочки хлеба в повидло, снова зазвонил телефон. Это был другой репортер — из другого агентства печати, который сказал, что ему звонили из главной редакции в СанФранциско и просили сообщить подробности.

Родни ответил, что он их с собой не захватил, повесил трубку и попросил администрацию снова отключить телефон. Тогда раздался робкий стук в дверь, и принесли записку от этого второго репортера с просьбой рассказать, что едят королевские гуси. Внизу, где оставалась чистая бумага, Родни написал: "Хлеб с повидлом на завтрак, а на обед и на ужин — сельдерей и мороженое".

Потом Родни и Элизабет сложили вещи и отважились спуститься в вестибюль. Там их ждала огромная толпа народу, включая трех очень активных юношей с тремя огромными черными ящиками. Они неистовствовали и умоляли позволить разочек «щелкнуть» гусей. Родни попросил Элизабет сходить заплатить по счету, а сам крепко держал корзины, боясь, как бы эти не в меру активные юноши не выхватили их из рук. Им очень хотелось, чтобы Родни и Элизабет стали в позу перед объективом, как кинозвезды или прибывшие из Европы известные дипломаты. Родни не собирался позировать, поэтому они просто щелкнули его, когда он пересекал вестибюль. И еще раз на улице, когда они с Элизабет садились в гномобиль. Там собралась такая толпа, можно было подумать, что в город приехал цирк.

Как только гномобиль тронулся, Бобо сделал попытку выбраться из укрытия и расспросить о фотоаппаратах и фотографах. Но его попросили пока подождать. Родни вел машину по главной улице, и Элизабет заметила: "По-моему, ты едешь не туда". Но Родни казалось, что за ними гонятся, и он поэтому повел гномобиль на большой скорости, сворачивая то направо, то налево. Он смотрел в зеркальце, а Элизабет — через заднее стекло. Несомненно, машина с двумя пассажирами следовала именно за ними. Каждый раз, как гномобиль сворачивал за угол, эта машина сворачивала туда же.