Гнездо Феникса - [86]

…На протяжении всех его блужданий по лабиринту кто-то неотступно следовал за ним. Кратов спиной ощущал чье-то ненавязчивое внимание. Но, обернувшись, не находил ничего, кроме гулкой пустоты. Поначалу это, что греха таить, пугало его, потом стало раздражать. Потом он привык. И даже изредка заговаривал с невидимым попутчиком. Тот не отвечал, прикидываясь, будто его нет. Возможно, это входило в правила игры. Лабиринт был странен. Всякий раз, когда на пути возникали новая пещера, грот или зал, по счастливому стечению обстоятельств из них был только один выход. И не было нужды ломать голову над выбором дальнейшего пути следования. Посреди очередного зала Кратова вдруг осенило: тот, кто наблюдал за ним исподтишка, нарочно выстраивал этот лабиринт для него. Конструировал его маршрут из всех этих подземных полостей, как из кубиков. Для чего? Быть может, ему сам процесс доставлял эстетическое удовольствие. А то, что в лабиринт случайно угодила довольно-таки глупая крыса, неадекватно или вообще никак не реагировавшая на заботливо расставляемые приманки, лишь привносило в игру элемент пикантности… В конце концов, Кратов рассердился и довольно долго, не прекращая, впрочем, движения, честил незримого строителя лабиринта. И даже хотел запустить в него черным, теплым на ощупь камешком, бог знает как попавшим к нему в ладонь. Потом на него вдруг напало веселье. «Покажись мне, мой верный друг! – давясь от смеха, зазывал он. – Если ты стар человек – будь мне дедушка, если… м-мм… середняк… нет, середович – будь мне дядюшка… Свинья ты, а не дядюшка». Неожиданный запал юмора вскоре иссяк. Произошло это, кажется, когда он вступил в пещеру, сплошь заваленную скелетами, и пришлось долго петлять, чтобы ненароком не впереться в чьи-нибудь кости. Выбредя из этой братской могилы, он почувствовал настоятельную необходимость остановиться и тщательно отряхнуть одежду от насевшего праха. А отряхнувшись, обнаружил, что прямо от его ног уходит вперед вымощенная ровными белыми плитами лента эскалатора. «Почему они умерли здесь, в десятке шагов от спасения? Или этот эскалатор не ведет к свободе?..» Уже припав всем телом к бесшумно несущейся в неизвестность белой полосе, он вдруг подумал: «Мы с ними по-разному понимаем свободу. Я хотел выбраться на свет божий. И вот я на эскалаторе. Они хотели умереть. И они умерли. Точно зная, что совсем рядом есть путь наверх, куда им совершенно не нужно…» Камешек все еще согревал его ладонь, и Кратов подумал, что в этом есть свой смысл: хоть какая-то память о пережитом. Он поднес камешек к лицу, чтобы рассмотреть получше. Никакой это был не осколок пустой породы, а черное дерево, еще хранившее следы обработки. Крохотная фигурка свернувшегося в клубок фантастического зверя – не то саламандры, не то дракончика. Где и как он подобрал это? Уж не в картинной ли галерее? Или ему подбросил его в виде сувенира неведомый хозяин лабиринта?..

…Серый, почти сливающийся с землей шестилапый ящер заинтересованно следил за ним с пригорка. С этой сплющенной башкой и далеко разнесенными тусклыми глазами он вдруг напомнил Кратову рыбу-молот, как тот представлял ее, впервые прочтя «Детей капитана Гранта». Даже хвост по странному капризу природы оканчивался чем-то наподобие плавника. А еще припомнилось, как очень и очень давно Джед Торонуолу выпускал в ночь свои зонды, а Татор негромким мягким голосом описывал все, что происходит в окрестностях корабля… Кто была эта тварь, что пялилась на него сейчас? Тогдашняя жертва или тогдашний охотник? «Что, никогда не видал ходячего бифштекса?» – прохрипел Кратов, на всякий случай далеко обходя пригорок. Ящеру, безусловно, человек был не в новинку. И можно было только гадать, как он поступал в подобных ситуациях… Обернувшись спустя несколько шагов, Кратов нашел ящера несуетливо волокущимся след в след. «И черт с тобой. Все равно мне с таким обломом, как ты, не сладить. Надеюсь, тебе достанет благородства предупредить, когда ты окончательно решишь напасть…» Перевалив через очередной пригорок, он в сотый раз упал. Но теперь залеживаться вовсе не хотелось. Одно дело спокойно дожидаться Очищения, и совсем другое – вдруг ощутить, что тебя начинают есть, придавив когтистой лапой, как падаль. «Я не падаль… – пробормотал он, вскидываясь на четвереньки. – Меня еще добыть нужно, а добыча я не из легких…» Он вынужден был признаться себе, что для подобной самооценки не имелось решительно никаких оснований. Сейчас он был ЛЕГКОЙ добычей. И неясно было, отчего ящер медлил. Кое-как проковыляв еще несколько шагов, Кратов снова завалился. И снова встал. Оглянулся. Ящер, нервно елозя хвостищем по земле, покачивал веретенообразным туловом между широко расставленных лап. В раззявленной алой пасти сновала влажная стрелка языка. Нападать он и не думал. Что-то мешало ему, что-то тревожило. Кратов приник к теплому, дышащему стволу кактуса, вымученно ворочая глазами по сторонам. Он не сразу увидел эту таинственную помеху. А увидев, изумился собственной слепоте… Зонд. Голенастая металлокерамическая блоха, выглядевшая инородным телом среди серо-багряного пейзажа долины. Полутораметровый монумент, последнее напоминание о Земле посреди надвигающегося хаоса. Кратов оттолкнулся от кактуса и, разумеется, упал. Но это уже не имело значения. Он ползком одолел разделявшие их метры. Прижался щекой к прохладной ноздреватой шкуре, успокоенно застыл. «Вот теперь хорошо, – прошептал он. – Теперь можно ждать…»