Император задрал голову, насколько позволяла его поза.
— Там твоя империя, — сказал я. — За силовыми экранами и оборонительными лунами. За Столичным Нексусом. Миллиард обитаемых планет, внимающих каждому твоему слову. Зависящих от твоей мудрости. Рассчитывающих на твою порядочность и способность прощать. Будь ты плохим правителем, я не стал бы колебаться. Но ты хороший человек, и в этом вся проблема. Ты хороший человек, однажды сотворивший такое зло, что тень его коснулась тебя даже через тридцать две тысячи лет. Ты убил своего брата, император. Ты заманил его в марсианскую пустыню и хладнокровно убил. А если бы ты этого не сделал, то ничего сущего вокруг тебя не возникло бы.
— Я не… — начал он все тем же хриплым шепотом. Сердце у него колотилось. Я слышал, как оно бьется в грудную клетку.
— Я тоже не думал, что у меня есть брат. Но я ошибался, и ты тоже. Моего брата зовут Гнев. Твоего… что ж, как бы его ни звали, скорее всего, единственный, кто мог бы вспомнить его имя — это ты. Но я сомневаюсь, что ты вспомнишь. Через столько лет.
Император задыхался — думаю, от страха, а не от сожаления или муки. Он все еще не верил мне, да я на это и не рассчитывал. Но зато он верил, что я способен его убить и от смерти его отделяет всего мгновение.
— Ну так давай, верши же свою расправу!
— Пуля все еще у вас, господин?
В его глазах мелькнул какой-то детский ужас:
— А при чем здесь пуля?
— Покажите ее.
Он раскрыл ладонь, продолжая сжимать двумя пальцами пулю со стеклянным кончиком.
— В ней нет бомбы. Если бы она имелась, я бы ее увидел. Сейчас она пуста. — В его голосе смешались облегчение и непонимание.
Что может быть хуже бомбы?
— Да, она пуста. — Я мягко взял руку господина и направлял, пока она не оказалась над водой пруда. — Через несколько секунд, император, мы пойдем обратно в Великий Дом. Вы вернетесь на трон, а я — к своим обязанностям. Я всегда буду рядом, отныне и до того дня, когда перестану функционировать. Я ни на секунду не умалю заботу о вас, охраняя от тех, кто захочет причинить вам вред. А вам никогда не придется усомниться в моей верности, в моей несгибаемой преданности своему долгу. А об этом… инциденте… мы никогда больше не заговорим. Будем считать, что в наших отношениях ничего не изменилось. Спросите меня о вашем брате, спросите о моем брате, и я притворюсь невеждой. Отныне и до конца моего существования. Но я никогда не забуду. И вы тоже. А теперь раздавите стекло.
Он непонимающе взглянул на меня:
— Что ты сказал?
— Раздавите стекло. Это легко сделать пальцами. Раздавите стекло и вылейте содержимое в пруд. Потом вставайте и уходите.
Я встал, оставил императора на коленях возле дорожки с вытянутой над водой рукой. Сделал несколько шагов к Великому Дому. Я уже начал очищать сознание, готовясь приступить к выполнению своих многочисленных обязанностей. Захочет ли повелитель избавиться от меня? Попытается ли уничтожить? Вполне возможно. Но император умен и проницателен. До сих пор я служил ему хорошо. И если мы согласимся оставить в прошлом это небольшое отклонение от наших нормальных отношений, то я не вижу причин, почему бы нам и дальше не наслаждаться их плодами.
Я услышал за спиной еле слышный треск. Потом рыдания.
И пошел дальше.
Перевел с английского Андрей НОВИКОВ
