Гнев Ненаглядной - [11]

Логический блок ответил тут же, не задумываясь:

— Ни одного.

«Как так?! — чуть не вскричал Илья. — Значит… Значит на планете всего-навсего четыре универсальных инструмента. Мой, Егора, Славика и Шевченко. Инструмент Антуана, согласно инструкции, после его смерти отправили на Землю… Да Фуцзы утверждала, что видела там Славика с… штуковиной… Ожог руки!.. И я, как последний идиот, отмахнулся от её слов…»

Илья, сдерживая себя, чтоб не побежать, направился к двери.

Коридор был безлюден. В глубине его видеообъема за красными паутинками, обозначающими пределы реального пространства, простиралась лунная степь с двумя купами чёрных деревьев и далёким огоньком костра… Номер комнаты Славика, опять-таки вытканный из алой паутинки, казалось, висел в воздухе.

Илья на секунду замер, собираясь с мыслями, затем быстро шагнул в дверь и тут же понял, что при всей своей тренированности не успеет ни отпрянуть, ни прыгнуть в сторону, ни упасть.

Прямо в грудь ему смотрел зловещий раструб генератора атомного распада.

— Это я, Слава! — одними губами крикнул Ефремов. Славик полулежал на кровати — на его отчуждённом лице болью и безумием горели воспалённые глаза.

Он попытался повернуться, сдвинуть прицел универсального инструмента, и Илья вдруг в секундном прозрении понял, что Человек в Славике сейчас отчаянно борется с чужой и разрушительной волей.

— Я брат твой! — крикнул Илья уже во весь голос, стараясь пробиться к тому борющемуся, может, даже погибающему Человеку. — Опомнись, брат! Ты — человек! Очнись, слышишь!

Раструб дрогнул, дёрнулся в сторону. В тот же миг Илья прыгнул вперёд, выбил оружие из рук товарища.

Славик странно задрожал, будто железная рука чужой воли отпустила его, но не совсем. Страх, что мучения и борьба, разрывающие душу, повторятся, колотил его большое сильное тело.

— Убей меня, Илюша! — простонал он, глотая слёзы. — Убей оборотня! Или свяжи… Я боюсь! Я — это не я, понимаешь!?

— Полежи спокойно, — сказал Илья, поднимая цилиндр универсального инструмента. — Не ты один мучаешься. Потерпи. Мы что-нибудь придумаем.

Он посмотрел на счётчик зарядов славкиного генератора атомного распада. Из восьмидесяти четырёх их осталось всего шестнадцать.

РОДОМ ИЗ РАЯ

— Не трать даром времени, — хмуро посоветовал Янин, узнав за завтраком, что Илья хочет слетать в Рай.

— Какая разница, — продолжил академик, тыкая вилкой в рассыпающееся на волокна синтетическое мясо. — В Раю началось или на архипелаге? Это же не инфекция. Это беда, умноженная на случай. Или на умысел.

— Илья полагает, — пояснила экзобиолог Этери, — что Нищие нарушают экобаланс планеты.

— Сомневаюсь, — проворчал академик. — Они нищие духом, это верно. Однако воспитание третьего тысячелетия обязательно сказывается. Они не варвары и, будьте уверены, не истребляют местных ланей, а обходятся, как и все нормальные люди, синтетической едой.

— Дело не в еде, — возразил Садовник. — Среда обитания — понятие очень ёмкое.

— Ага, — Этери озорно улыбнулась. — Нищие систематически выжигают леса, а также синтезируют бочками нефть и выливают её в бухту Миражей.

— И не уговаривайте, — сказал Илья. — Пандемию врачи остановят. В любом случае. А вот Рай — загадка. Откуда такое дикое явление в наш век? Откуда взялись Нищие? Чего им не хватает? Одни вопросы… Если хотите знать, ваш Рай — ахиллесова пята всей Службы Солнца.

— Наш Рай, а не «ваш», — уточнил Шевченко, молчавший до сих пор, и добавил: — Там частенько бывал Антуан. Посмотрите-ка его записи.

Такой разговор произошёл за завтраком. А сейчас светило стремилось соскользнуть за горизонт, однако скоростной глайдер обгонял ночь, и океан продолжал сверкать внизу по-дневному празднично и ярко.

Илья ещё раз включил кристалл с записями Антуана:

«Разумеется, — сказал Антуан, — после первой встречи я попытался классифицировать Рай и Нищих как явление.

Не скрою — я поражён. Сам факт существования Нищих в наш век абсурден. Хотя, с другой стороны, ещё мыслители двадцатого века предвидели, что и в отдалённом будущем не может быть абсолютного благоденствия. Таковы законы диалектики.

Иммануил Кант писал в своё время: „Две вещи наполняют душу всё новым и нарастающим удивлением и благоговением, чем чаще, чем продолжительнее мы размышляем о них, — звёздное небо надо мной и моральный закон во мне“. Так вот. Звёзд над головой Нищие не видят, а моральный закон в душе ими или истреблён, или его подменили вседозволенностью.

Поселение, которое юнцы не без вызова назвали Раем, существует семь лет. В отличие от отдыхающих, чьи отпуска обычно не превышают двух месяцев, Нищие живут на Ненаглядной постоянно, собирают себе подобных со всех уголков Обитаемых миров. Вернее, те сами сюда собираются, так как Нищие не считают себя обществом или сообществом. Их практически ничто не объединяет. Содержание их жизни заключается в отсутствии любого содержания. Их времяпрепровождение — вырожденный отдых, развлечения всех времён и народов, различные испытания, часто рискованные и бессмысленные. Труд, как осознанную необходимость, Нищие отрицают.

Кто же эти люди? По данным социального психолога Зайдлера, сорок три процента Нищих считают себя неудачниками, чьи мечты и чаянья не сбылись. Все они, разумеется, обвиняют в этом общество. Шестнадцать процентов заявляют, что в Рай их привело стремление „жить как-то иначе“, иными словами — желание выделиться… Есть среди них и кэмписты, то есть люди с неорганизованной психикой, спонтанно проявляющие свои эмоции… Академик Барков не без оснований замечает, что „каждый нищий духом — чья-то конкретная педагогическая неудача“…»