Гнев Неба - [31]

– Подожди, мастер. Ты говоришь о грибах и боевом трансе. В древней Скандинавии таким способом воины превращались в зверей. Я читал про таких, их на родине звали берсерками[34].

– Про Скандинавию я ничего не знаю, но как после грибов люди теряют рассудок и думают, что становятся волками, медведями или барсами, – видел. Жуткое зрелище. Но в этом состоянии они просто дикие звери. У тебя – другой случай. Просто нужно научиться направлять силу и возможности своего Морозова себе на пользу.

Вернувшись в гостиницу, Андрей решил попробовать вызывать в себе сознание Морозова и… Он даже не понял, как это произошло.

– Опасность! Где? К бою!

Андрей улыбнулся, вспомнив, как увидел себя в отражении гостиничного зеркала: стоящим в исподнем белье с двумя взведёнными пистолетами в руках.

А Хэда времени не терял и поговорил с Вэем. Тот внимательно выслушал мастера и согласился, что дар Андрея нужно развивать, а за базу взять то, в чём он силён, – фехтование.

– Уравняй дыхание и отпусти сознание, – учил старый мечник, – представь, что ты не человек, а клинок.

С этого дня их занятия стали походить на медитацию, в которой главным элементом являлось оружие. Со временем стало получаться, и скоро Андрей понял, что способен по желанию входить в боевой транс и выходить из него. Теперь, наряду с умением стрелять и фехтовать, он приобрёл ещё один полезный боевой навык.

Катер сбросил обороты, ушёл под берег и малым ходом обошёл торчащий из воды остов уже сгнившего затонувшего корабля. Интересно, почему его до сих пор не убрали? Ведь так и до аварии недалеко, подумал Андрей.

А катерок миновал препятствие, вышел на фарватер и полным ходом устремился к цели назначения. Андрей отбросил мысли о капитане Морозове, подставил лицо солнцу и прикрыл глаза.

Марина. Щемящее ощущение нежности шевельнулось в груди. Как она там? Перед глазами возникло милое смеющееся лицо, лучистые глаза, в которых плескались сотни хулиганистых бесенят, ямочка на щеке и губы. Мягкие и податливые, нежные и требовательные. Он так ярко представил их, что казалось – ещё миг, и он коснётся их, растворится в поцелуе. Ему вдруг так захотелось очутиться с ней рядом, утонуть в её глазах, ощутить запах тонкого парфюма, услышать мягкий шелест платья. Интересно, чтó она сейчас делает? Он бросил взгляд на часы. Семь утра. Ну, в такую рань – ещё спит. А если не спит, то нежится.

Он представил её в постели: томную, ещё теплую от сна, доверчивую и нежную. Ему нестерпимо захотелось к ней. Накрыть губами её губы, опуститься ниже, поцеловать шею за ушком, а потом – по плечу к груди. Туда, где розовый сосок, узнав его, твердел, набухал и манил. Ощутить ладонью грудь, ласкать её, а потом двинуться ниже. Мысли о Марине заполнили всё сознание. Только сейчас он понял, как привязан к этой женщине. После её возвращения во Владивосток прошло больше двух месяцев, но не было дня, чтобы он не думал о ней, не хотел её или не стремился к ней. Она хохотала, дразнилась, но, стоило им остаться наедине, бросалась в его объятья, как в омут. Её развод закрыл этическую сторону их отношений, и они перестали таиться знакомых. Марина похорошела и светилась таким внутренним светом, что он вспыхивал желанием от любого её прикосновения или взгляда.

Катер бойко отмерял километры неприлично пахнущей реки и уже к вечеру второго дня ткнулся носом в привальный брус императорского пирса.

Андрей хотел поставить судно на частном причале у Посольского квартала, но капитан упёрся.

– Господин поручик, это катер адмирала союзной эскадры. А это, – указал он на сверкающую начищенной бронзой причальную пушку[35], - императорский пирс, предназначенный под стоянку иностранных судов. Он охраняется моряками китайского правительства. Капитана порта и офицеров охраны я знаю лично. Поэтому здесь вверенному мне судну находиться менее опасно, чем на любой другой стоянке.

– Хорошо, пусть будет императорский пирс. Сдайте катер под охрану и идёмте со мной.

– Извините, но катер я не оставлю.

– Оглянитесь, мичман! Город горит, по улицам шляются банды вооружённых бунтовщиков.

– Не имею права. Уж извините, но у меня есть своё начальство, которое, если что, спустит шкуру не с вас, а с меня. Даже не уговаривайте, катер я не брошу и согласно приказу буду ждать вас здесь.

– А что вы будете делать, если на вас нападут?

– На этот случай у нас есть револьвер и винтовка. Прижмёт – отойдём на воду.

Андрей понял, что дальнейшие уговоры будут бессмысленной тратой времени. Проверил обоймы пистолетов, забросил за спину ремень небольшого чёрного футляра и спрыгнул на берег.

Нашёл время с музыкальными инструментами таскаться, подумал мичман. Лучше бы саблю или кортик прихватил.

– Постараюсь обернуться до вечера, – крикнул с берега Андрей.

– Да хоть через месяц, – ответил мичман, – у меня приказ: без вас не возвращаться.

– Упрямец, – покачал головой Андрей, поправил на плече футляр и решительно направился в сторону Посольского квартала.

Глава 21

Улица сделала несколько поворотов и выскочила к стене Запретного Города. Андрей остановился, чтобы сориентироваться, – на этом перекрестке стена поворачивает налево, а мне нужно двигаться прямо. Ещё через квартал перейти на соседнюю улицу, а там до дипмиссии – рукой подать.