Гнев - [58]

К площади вскоре подошли два взвода солдат. Они быстро поставили две огромные палатки для командира и офицеров и несколько маленьких для рядовых. Майор Сано сказал что-то офицеру, следовавшему за ним по пятам.

Офицер подозвал унтера и с ухмылкой бросил ему:

— Надо быстро приготовить хороший обед для господина майора и офицеров. Разживитесь дичью, да быстрее.

Унтер взял с собой десяток солдат и ушел. Через несколько минут после его ухода на улицах и дворах зашумели, закудахтали куры, завизжали поросята. Куры взлетали высоко на заборы, но ничто не могло их спасти от неутомимых и ловких преследователей.

В фанзах было попрежнему тихо. Люди слышали шумную погоню солдат за живностью, им было жаль свое добро, но они молчали.

— Ну, что же, господа, до обеда можно заняться делом. Прежде всего для спокойствия и устрашения населения надо отобрать с десяток стариков — заложников, — повернулся майор Сано к офицерам, сидевшим в его палатке. — Взять их и предупредить остальных, чтобы выдали партизан. Если не выдадут — заложников расстрелять.

Деревня сразу словно пробудилась от глубокого сна, наполнилась криком и плачем. Солдаты ходили от фанзы к фанзе, легко вышибали двери и выволакивали на улицу стариков. Когда их набралось с десяток, заложников отвели за околицу, в японский лагерь.

Теперь уже повсюду стояли люди, фанзы не могли их больше защитить. И толпа деревенских жителей — старики, старухи, молодые женщины, дети — волновалась и становилась все шумнее.

— Они убьют наших!

— Надо что-то сделать.

— Надо послать делегацию к их главному начальнику, просить его, пусть помилует стариков.

Толпа охотно согласилась с этим предложением. Скоро у командирской палатки на площади появилась делегация крестьян. К ним вышел адъютант майора и на ломаном китайском языке спросил:

— Чего ваша хадити тут?

Делегаты низко поклонились ему. Они смотрели друг на друга, не решаясь заговорить. Наконец один из стариков промолвил:

— Мы просим главного начальника отпустить заложников: они мирные люди, очень старые.

Адъютант громко засмеялся, выругался по-японски, повернулся к солдатам и велел прогнать делегацию.

— Господа офицеры будут сейчас обедать у командира, а эти собаки мешают, — сказал он унтеру.

Толпа хмуро следила издали за всем, что происходило около палатки, и видела, как прогнали делегацию. Тогда староста Ли Ян упавшим голосом сказал:

— Надо пойти всем народом и просить за стариков.

— Да, надо пойти всем народом, — сказал один из стариков, глубоко вздохнув.

Все согласились.

И толпа двинулась к палаткам на площади. Люди шли, опустив низко головы, покрытые широкополыми соломенными крестьянскими шляпами. Эти шляпы были широки, как зонты, и защищали от солнца и дождя. Позади толпы тихо плелись напуганные дети.

У палатки командира все остановились. Было уже часа два дня, и солнце нещадно жгло все живое. В палатке шумно обедали офицеры. Полог палатки был открыт. К толпе вышел адъютант.

— Ваша опяйт приходить здесь! Чего нада? — крикнул он недовольно.

Тогда вперед вышел староста Ли Ян и сказал:

— Народ просит большого начальника помиловать заложников, отпустить стариков домой.

— Наша командира занята, обедайт. Стоить и ожидайт. Вот! — крикнул адъютант и полез обратно в палатку. Вдруг он решительно повернулся и визгливо закричал: — Все шляпка снимайт и ожидайт!

Крестьяне молча переглянулись и обнажили головы, подставляя их огненным лучам солнца. Мимо толпы в палатку проносили вкусно пахнущие кушанья. Палимая зноем, толпа тоскливо переминалась с ноги на ногу. Дети отползали в тень фанз и редких деревьев.

— Ведь они наше жрут! — облизывая почерневшие губы, сказал один из стариков.

— Пусть жрут, может добрее станут, — ответил ему другой.

— А если не станут добрее, так, может, подавятся нашим добром, — зло заметила старуха.

Время шло… Люди стояли с непокрытыми головами… В палатке все больше нарастал шум, визгливый хохот. Наконец выскочил адъютант и заорал на толпу:

— На колен, на колен! Наша командира приходит посмотрить. На колен!

Толпа замялась. Люди переглядывались, словно спрашивая друг друга, как поступить. Но никто не опускался на колени. Адъютант крикнул солдатам, и они придвинулись к толпе. Тогда староста Ли Ян, тяжело вздохнув, стал на колени.

— За хороших людей можно и постоять, — горестно шепнул он соседям.

Люди медленно, неохотно становились на колени, в пыль.

Когда из палатки вышел командир батальона майор Сано, вся толпа уже стояла на коленях с непокрытыми головами. Солнце жгло людей нестерпимо. По лицам стекали частые крупные капли пота. Над толпой повисла мутной серой пеленой пыль.

Майор остановился возле палатки, передвинул саблю вперед и оперся обеими руками на ее эфес. Он посмотрел на толпу, усмехнулся, поправил пенсне и поманил к себе пальцем адъютанта. Выслушав командира, адъютант отдал приказание стоявшим поодаль унтерам и повернулся к толпе.

— Наша командира сказала: пошел вона! Аитияпонски заложники будет расстрелять. Скорее пошел вона!

И он махнул унтерам рукой. Толпа, с трудом поняв слова адъютанта, изумленно ахнула и быстро поднялась с колен. Солдаты и унтеры навалились на крестьян, избивая всех прикладами винтовок, нанося удары штыками. От боли и гнева, от ужаса и обиды люди завыли. Они повернули назад и побежали.