Гнет - [25]

   Баба Киля вновь стала горестно раскачиваться из стороны в сторону.

   - Как я уже говорила, март месяц тогда стоял, снежная метель где-то до середины месяца продолжалась, лед только сошел, и холодная вода по плавням разлилась. Потом дожди проливные холодные начались. Вдоль всего берега немцами были разбросаны «ежи» с колючей проволокой, а за селом, на возвышенности, была установлена их артиллерия. Немецкие  пулеметчики находились в своих укреплениях вдоль всего берега, а наши генералы хваленные, словно не зная об этом, тысячами гнали наших несчастных солдат в ледяную воду и на немецкие пулеметы, словно скот на убой… Хоть бы они самолет какой-нибудь  паршивенький прислали тогда, что ли,…  в том сражении почему-то только немецкие самолеты беспрепятственно в небе летали, бомбили они наших солдат да из пулеметов своих их свинцом поливали. Такое впечатление складывалось, что нашей авиации до этого вообще нет никакого дела - бои тогда тут дней десять продолжались и ни разу сюда ни один наш советский самолет не прилетел и не помог нашим солдатам через речку переправиться. Почти все наши солдаты тогда там, в реке и в плавнях, полегли, а тем, кто и смог на берег выйти, сражаться с немцами практически нечем было, они в отчаянии даже на немцев в рукопашную бросались, но, разве же можно с голыми руками немцев победить?!..  Они потом, вот как семечки, высыпанные из мешка на пол, вокруг села мертвыми лежали. Такое, внучек, если своими глазами не увидишь, то даже представить невозможно – это несовместимо с человеческим воображением.  А когда в село еще и немецкие танки вошли, наши солдатики стали беспомощно в хатах прятаться, а многие тогда, спасаясь, в плавни побежали. Они часами в ледяной воде вынуждены были тогда сидеть в надежде на помощь, но так они ее и не дождались - перестреляли их всех немцы, как беспомощных щенят… А вон там, - баба Киля рукой показала в сторону въезда в село,- есть балка - Зарубана она называется,… так там, внучек, были не просто убитые наши солдаты, – там была каша из наших убитых солдат, такое лучше и не видеть… А река в те дни красной от человеческой крови была. Потом еще года два мы боялись в воду войти – опухшие трупы наших солдат по реке плавали,… а таких огромных раков, как  в те годы - отъевшихся на трупном мясе, я еще никогда в жизни не видела,… я до сих пор не могу без отвращения смотреть на них.   

   - После того, как наступление наших войск захлебнулось, - после продолжительной паузы вновь продолжила свой рассказ баба Киля, - немецкие автоматчики стали село прочесывать, в каждую хату они тогда заходили: спрятавшихся наших солдат искали, и в те хаты, в которых наши солдаты беспомощно прятались – танки из своих орудий в упор стреляли. Куски разорванных наших солдат по всей улице мы потом собирали.

   А еще я помню, когда уже немцы отошли, и мы стали всех убитых по селу собирать, Аня с Ниной вечером домой в шоковом состоянии пришли - оказалось, что они вместе с их подругами Верой Никозой  и Верой Буток нашли нашего солдатика, живьем закопанного в землю.

   Сначала они нашли бугорок земли длиной метра два – два с половиной  с едва заметным солдатским ботинком, выступавшим из-под земли, а сверху на нем тяжеленный камень лежал. А потом, когда они этот камень сдвинули в сторону и разрыли яму, они там нашего солдатика нашли.

   Бугорок этот был прямо в проеме калитки  второй от конца улицы хаты, что огородами в плавню реки Буг уходила, – это рядом с тем местом, где сейчас памятник находится. Принадлежала тогда эта хата  Косте Яровому – он тогда на фронте был, а жена его вместе с детьми еще в поле от снарядов пряталась.

   Так вот, когда эти девчонки  разрыли тот неглубокий, с рост человека в длину, окопчик, в нем лежал наш  солдатик - по всей видимости, он тогда по немцам из того окопчика из винтовки своей стрелял, а когда у него патроны закончились, немцы его поймали и живьем в тот окопчик  закопали, а сверху еще и тяжелым камнем придавили его, что бы он не смог выбраться. Он лежал в неестественной позе и со связанными ногами и руками за спиной, а рядом с ним лежала его винтовка, уже без патронов. На нем не было совершенно никаких ран, только весь рот и нос его были забиты землей.

   По документам, что у него тогда оказались, девочки узнали, что его фамилия Бондаренко, а зовут его Александр. Солдат был совсем молоденький. Его потом похоронили в общей могиле, а Нина сама лично переписала из его документов  фамилию и имя в списки захороненных тогда там солдат. Но потом, после того, как уже был построен памятник и уложены плиты с фамилиями всех захороненных там, мамка твоя фамилию того солдатика там не нашла,… или пропустили его, или список тот потеряли – не знаю…  Возможно даже, что его родственники и не знают о том, что он здесь – в Ткачевке, захоронен. А я хорошо запомнила его фамилию и имя - у нас родственник с такой фамилией и именем тоже воевал, и я еще тогда спрашивала своих девчат: не наш ли это Саша? Они ответили, что нет.

   А наш - Саша Бондаренко, был мужем Дунечки – старшей дочери Пети, брата деда Вани,  что еще в Гражданскую войну ранен был. Этот Саша был во время войны танкистом и награжден был многими медалями и орденом Красной звезды. Он тоже нахлебался горя в  жизни той и пил по-страшному,… а Дунечка - золотой души женщина,  его все равно любила и прощала ему это. Саша потом умер от рака, а она всю свою жизнь у нас в колхозе дояркой проработала.