Гнёт. Книга вторая. В битве великой - [74]
— Так и не досказали, что привело вас к ташкентскому начальству? — напомнил Ронин, когда вступили на аллею сквера.
— Проделки деспота Дотхо. Никак не уймётся. Разорил население трёх провинций. Рода два назад он изувечил четырёх человек. Двух пришлось послать на лечение в Ташкент, кузнеца и его подручного, мальчугана. Тогда же бек послал своих нукеров собрать налоги вперёд за третий год. В провинции Вахан народ избил нукеров и выгнал их.
— В глухих местах этим тиранам раздолье.
— Недавно его воспитанник ворвался в лачугу, где находились жена и дочь кузнеца, схватил девушку и утащил во дворец бека. Хотел сделать своей наложницей. Она сопротивлялась, и он убил её.
— В тюрьму засадить негодяя!
— Удрал в Афганистан. Я привёз сюда мать погибшей. Добиваюсь приёма у генерал-губернатора.
Беседуя, миновали здание мужской гимназии, перешли мостик через Чаули, поравнялись с большими витринами, за стёклами которых пестрели ткани.
— Ну вот и магазин Дорожнова — место свидания двух старых друзей. Э, а вон и Карл Богданович, подсядем к нему, — предложил Ронин.
— Я распрощаюсь с вами, надо спешить дело кончать.
Пожав капитану руку, Кверис пошёл дальше, а Ронин приветствовал Бетгера.
— Рад вас видеть в наших палестинах, — поднялся ему навстречу Карл Богданович. — Сейчас все соберутся. Мы встречаемся около семи часов.
Едва Ронин успел расположиться поудобнее, как появился Древницкий.
— Вечный скиталец! Как я рад! — воскликнул он взволнованно.
Ронин внимательно всматривался в смуглое красивое лицо друга. Вот он сиял шляпу, освежая голову. Тот же белый лоб с красивыми чёрными бровями, посеребрённые сединой усы, усталые, когда-то яркие карие глаза, морщины у рта, впалые щёки, густые волосы — серебро с чернью.
— Владимир, что с тобой? — грустно улыбнулся Ронин.
— Что ж… "Догорели огни, облетели цветы…" Так, кажется, сказал Надсон… А ты не стареешь…
— Почему? Вот и виски седые. Жизнь неумолимо идёт, не останавливается.
— Но зато и ты в движении. Где был? Что видел?
— Шагал по тернистым дорогам. По поручению редакции "Нивы" побывал в исторических местах Сибири.
— Каких именно?
— Проехал по следам декабристов. Был в Иркутске…
— Говори, Карл Богданович свой человек. С ним мы часто вспоминаем Серёжу.
Ронин достал из внутреннего кармана объёмистый конверт передал Древницкому:
— Хороший, душевный у тебя сын. Организатор замечательный. Сплотил ссыльных, ведут они работу среди населения. Да ты читай, не стесняйся. Мы с Карлом Богдановичем побеседуем.
Древницкий склонился над письмом.
Поток гуляющих увеличился.
Бетгер приподнял фуражку, раскланиваясь с девушкой. Она приветливо улыбнулась, кивнула головой.
— Добрый день, Карл Богданович!
Взгляд её упал на чуть улыбающегося Ронина, и сразу чёрные густые ресницы взметнулись, широко открыв ясные серые глаза. Ему показалось, что лучи солнца скользнули по его лицу. И тут же погасли. Девушка прошла мимо.
— Кто такая? — спросил Ронин, сдерживая волнение.
— Дочь отставного генерала Багрова. Смелая и остроумная… Гроза всех хлыщей и жеманных кокеток. Даже опытные сплетницы побаиваются её языка.
— Это вы про Ладу Багрову? — спросил Древницкий, пряча прочитанное письмо в карман.
— Не нашего ли бывшего командира Багрова дочь? — поинтересовался Ронин.
— Ну да, его младшая.
— В женихах недостатка, конечно, нет…
— Женихов отвадила, ищет самостоятельности. Устроилась на работу, верховой ездой увлекается. Помнишь, Багров лошадей любил. В последние годы жизни не ездил, а коней держал.
Ронин слушал со вниманием и даже с любопытством. Его интерес к девушке заметили друзья. Чтобы рассеять неловкость, он спросил Древницкого:
— А у тебя как жизнь идёт? Здоровье?
— Чувствую, себя немного лучше. По-прежнему роюсь в архиве. Живу у безрукого, помнишь его?
— Не пьянствует?
— Выправился человек. Я занимаюсь с его девочкой, готовлю в школу. Так он вместе с нею одолевает грамоту.
— Тянется народ к знаниям. А единственную школу для взрослых закрыли, — проговорил Бетгер.
Ронин задумчиво смотрел вдоль улицы, в ту сторону, куда ушла Лада Багрова. Проговорил со вздохом:
— В Питере часто повторяют слова поэта Гиляровского. Удачные у него экспромты:
— Перескажу Хмелю, обрадуется, будет повторять каждому, — улыбнулся Древницкий.
— Как он себя чувствует?
— Что же не навестил родню?
— Только сегодня приехал. Устроюсь — побываю.
— Скрипит наш Хмель, суетится, но стареет…
Ронин встал, попрощался.
— Пойду в редакцию. Надо дела устраивать…
В редакции верстали завтрашний номер газеты.
— А, Виктор! Птица перелётная, где блуждал? Садись, рассказывай, — приветливо встретил его секретарь редакции.
Сбежались сотрудники. Знакомились, жали руку, расспрашивали о столице.
— Кш, кш! Налетели, как воробьи на пшеницу. Занимайтесь своими делами, — помахивал газетой секретарь. — Нам что-нибудь привёз? Не всё же отдал "Ниве"?
— Найдётся и для вас… — ответил Ронин и, как бы между прочим, спросил: — Постоянной работы в редакции нет?
— Поспел вовремя. Нам нужен человек, знающий литературу. Понимаешь, растёт Ташкент, культурные запросы повышаются. Объявились некоторые таланты. Шлют нам стихи, рассказы и очерки, а заниматься ими некому. Возьмёшься?
Встреча с Максимом Горьким, воспоминание о комсомольской юности Гафура Гуляма, Первый съезд женщин Узбекистана, худжум и другие события и люди, о которых рассказывает А. В. Алматинская в новой книге, раскрывают историю борьбы за утверждение Советской власти, за воплощение в жизнь идей В. И. Ленина. В центре внимания писательницы — судьба узбекской женщины, сбросившей паранджу, вступившей на путь новой жизни.
Роман корейского писателя Ким Чжэгю «Счастье» — о трудовых буднях медиков КНДР в период после войны 1950–1953 гг. Главный герой — молодой врач — разрабатывает новые хирургические методы лечения инвалидов войны. Преданность делу и талант хирурга помогают ему вернуть к трудовой жизни больных людей, и среди них свою возлюбленную — медсестру, получившую на фронте тяжелое ранение.
Салиас-де-Турнемир (граф Евгений Андреевич, родился в 1842 году) — романист, сын известной писательницы, писавшей под псевдонимом Евгения Тур. В 1862 году уехал за границу, где написал ряд рассказов и повестей; посетив Испанию, описал свое путешествие по ней. Вернувшись в Россию, он выступал в качестве защитника по уголовным делам в тульском окружном суде, потом состоял при тамбовском губернаторе чиновником по особым поручениям, помощником секретаря статистического комитета и редактором «Тамбовских Губернских Ведомостей».
В книгу вошли незаслуженно забытые исторические произведения известного писателя XIX века Е. А. Салиаса. Это роман «Самозванец», рассказ «Пандурочка» и повесть «Француз».
Екатерининская эпоха привлекала и привлекает к себе внимание историков, романистов, художников. В ней особенно ярко и причудливо переплелись характерные черты восемнадцатого столетия — широкие государственные замыслы и фаворитизм, расцвет наук и искусств и придворные интриги. Это было время изуверств Салтычихи и подвигов Румянцева и Суворова, время буйной стихии Пугачёвщины…
Он был рабом. Гладиатором.Одним из тех, чьи тела рвут когти, кромсают зубы, пронзают рога обезумевших зверей.Одним из тех, чьи жизни зависят от прихоти разгоряченной кровью толпы.Как зверь, загнанный в угол, он рванулся к свободе. Несмотря ни на что.Он принес в жертву все: любовь, сострадание, друзей, саму жизнь.И тысячи пошли за ним. И среди них были не только воины. Среди них были прекрасные женщины.Разделившие его судьбу. Его дикую страсть, его безумный порыв.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.