Гнёт. Книга вторая. В битве великой - [70]

— Пожалуйста, — охотно откликнулся Григорий. — Это хорошо, что сына грамоте обучаете.

— Спасибо и на этом. А я стерлядочку и жереха словил… Кушайте на здоровье, — проговорил довольный полицейский, подавая рыбу, нанизанную на кукан.

Аристарх перегнулся, ловко подхватил вязку и передал серебряный рубль. Полицейский расплылся в довольной улыбке.

— Счастливо сплавать! — крикнул он, правя к берегу.

— У-уф, — облегчённо вздохнул Григорий. — Налегай на вёсла, брат..

Лодка шла вдоль пустынных берегов. К вечеру только увидели большое село, раскинувшееся в устье Вишеры. Перед глазами — водные просторы красавицы Камы, дальше Пермь.

— На берегу, на мостках, несколько женщин полоскали бельё.

— Дальше ехать нельзя. Как бы впросак не попасть, — забеспокоился Григорий.

— А вот спросим у баб. — Аристарх подогнал лодку к берегу.

— Эй, тётки! Нельзя ли заночевать где? Учитель да я, приказчик. Который день гребём, заморились!

Женщина выпрямилась, сдвинула со лба тёмный платок и внимательно оглядела путников.

— Ну-к, что ж, заночуйте у нас. В тесноте, да не в обиде.

Закрепив лодку у причала, братья пошли за женщиной. Она несла в корзине, прижатой к бедру, большой ворох белья. Шагала свободно, вдавливая босые загрубевшие ноги в мягкий речной песок.

Вот и калитка. Залаяла цепная собака. Женщина прикрикнула на неё и, обернувшись, пригласила:

— Входите, добрые люди, дверь отворена. Хозяин дома, а я сейчас…

Она стала быстро развешивать бельё. Казаковы, положив на завалинку вещи, отряхнули одежду, голиком обмели песок с обуви и шагнули в горницу.

В хате было тесно, бедно. На лавке сидел, вытянув ногу, хозяин. Коротко остриженные волосы и бритый подбородок говорили о том, что он недавно уволен из армии. После обычных приветствий завязалась беседа.

— Месяц, как вернулся из японского плена. Два года жена бедовала с тремя ребятишками, — жаловался хозяин. — Да вот ещё нога никак не заживает после ранения.

Аристарх стал уговаривать его посадить их на пароход.

— Лодка у нас своя, тебе отдадим, будешь рыбу ловить, пока мы не закончим своих дел.

— Ладно было бы, да пошли большие строгости. И вас задержат, и меня в каталажку. Вы лучше утресь наймите лошадей да с колокольцами прямо к казённому дому ступайте. Там вас речная полиция на казённой лодке и подбросит к пароходу.

— Что ж, попробуем.

— Только аккуратно. В Чердыне косовский пристав сел. На "Верети" едет…

Передав хозяйке наловленную рыбу и крупу, Григорий попросил приготовить ужин. Давно не видела семья такого угощения. Дети с жадностью ели уху, жареных жерехом и заедали лесными ягодами.

Наутро солдат привёл пару резвых коней. Распростившись с гостеприимными хозяевами, оставив им лодку, топор, котелок и ведро, братья уселись в бричку. Звякнули колокольцы, залились малиновым звоном, и понеслись кони в полное опасности будущее.

Версты через три у низкого выбеленного здания на берегу Камы возница лихо осадил слегка взмыленную пару, Вышедшие полицейские опытным глазом оглядели добротную бричку, резвых коней и выскочивших молодых людей, щедро расплатившихся с возницей. Один из полицейских, худой, длинноусый, подошёл, козырнул:

— Кто такие будете? Куда путь держите?

— Спешим паря, в Пермь. Я к своему хозяину Фёдорову дощаник гнать, а это учитель из деревни, на учительское собрание, что ль.

— На конференцию, — подтвердил Григорий. — Да поручение батюшки, отца Евлампия, надо выполнить — побывать в соборе.

Чтобы не дать полицейскому поразмыслить, Аристарх, вошедший в роль, затараторил:

— Слышь ты, паря, че народ рассказывает: будто из Вишеры выплывает большая рыба, на спине у неё орёл… страсти какие! Боязно нам было плыть, так и решили лошадями катить сюды.

Аристарх-приказчик был великолепен и не внушал подозрения. Уралец говором.

— Слыхали мы об этом чудище, донесли по начальству, — кивнул полицейский. — Ладно, сгоняем лодку. Пойду, распоряжусь.

Получив три рубля, полицейский стал ещё приветливее.

Через полчаса лодка подошла к борту большого колёсного парохода, замедлившего ход. Матросы спустили верёвочный трап, и братья, дав на чай перевозчику, быстро поднялись на палубу.

День был ясный, тёплый, все пассажиры высыпали на борт и смотрели на посадку. У Аристарха захолонуло сердце.

— Нет ли кого из Косы, — тревожно шепнул Григорий.

Этот треножный шёпот странно подействовал на брата. Надвинув картуз на глаза, распахнув поддёвку, он с купеческим шиком окликнул пробегавшего мимо официанта.

— Эй, паря, спроворь-ка графинчик с закуской, а коли каюту добудешь, на чай заработаешь.

Нашлась двухместная каюта и графинчик с закуской, да крепкий чай "по-купецки", с полотенцем. Вздохнули свободнее. Незаметно выспросили у официанта, кто едет на пароходе. Оказывается, в ресторане косовский пристав играет в карты с лесопромышленником Фёдоровым.

Из боязни быть узнанными, Казаковы решили притвориться пьяными и завалились спать на целые сутки.

Утром пароход причалил к пристани. Там ожидал наряд полиции. Около двадцати человек при шашках и с кобурами на поясе выстроились на берегу по обе стороны сходней.

Братья через иллюминатор с тревогой смотрели на полицейских.