«Глухой» фармацевт - [10]

Потом Бойченко увидел, что Касьяненко набросал обратно в ящик взрывчатку и, взломав крышку, стал ощупывать третий ящик, изредка вытирая пот со лба, хотя с Бугского лимана тянул пронизывающий ветер.

Наконец был выпотрошен и последний, пятый ящик.

Тогда Касьяненко сел на него, достал из кармана клочок газеты и кисет с махоркой. Но пальцы плохо слушались его.

— Эй, хлопцы, дайте самокрутку, руки, сволочи, дрожат.

К моряку подбежало несколько человек. Остальные тоже подошли поближе.

— Не успели, гады, запал подложить, — услышал Матвей голос Касьяненко. — А без детонатора — это просто труха. Тащите ящики в машину. Увезем.

— Кто же это мог сделать? — словно сам себя вслух спросил рабочий, встретивший чекистов у заводских ворот.

— У вас спросить надо! — резко ответил Касьяненко. — Хлопаете ушами. Охраняете завод — с вас и спрос. А я не цыганка, гадать не умею. Пять ящиков динамита! Это ж не зажигалку в цехе сделать. Их внести надо было! И откуда они взялись?

Смачно затягиваясь, Касьяненко говорил теперь в охотку, много. Не остановился он и тогда, когда рабочие перетаскали ящики в телегу и та отъехала подальше от кучи металлического хлама, а чекисты еще раз перебрали вою груду хлама, внимательно осматривая каждый кусок трубы, каждый подозрительный предмет, но ничего, не нашли.

История с динамитом на заводе «Наваль» наделала много шуму в городе. Она лишний раз показала рабочим, что враг не сложил оружия, что он действует, и действует расчетливо и коварно.

Для Матвея, Кости Решетняка и Саши Трояна дни и ночи словно смешались. Они редко ночевали в своей комнате. Чаще устраивались на диване или в кресле в здании губчека, потому что оперативная группа Касьяненко была не а силах справиться со всеми делами: розысками и ликвидацией складов оружия, обнаруженных в различных концах города; борьбой с анархистами, грабившими квартиры; выступлениями подпольных организаций меньшевиков и эсеров, украинских националистов. На ЧК возлагалась и борьба со спекуляцией, саботажем, распространением ложных и панических слухов, на которые обыватели были удивительно падки.

Если и выдавалась свободная минутка, то надо было провести у населения сбор белья для красноармейцев, идти на субботник по отгрузке зерна для голодающих рабочих Питера и Москвы, участвовать в заготовке дров или очистке площадей и дворов от завалов многолетнего мусора. Близилось лето, и антисанитарное состояние города грозило эпидемиями.

С центрального аптекарского склада пропала шестидесятиведерная бочка со спиртом, несколько килограммов йода в кристаллах и несколько пудов перевязочных материалов. Во всем этом крайне нуждались наши раненые бойцы. Но, значит, в этом же нуждались ивраги. Настораживал не только сам факт исчезновения: пропажа обнаружилась «случайно». Управляющий складом, возглавлявший его еще при деникинцах, был смещен. Новый управляющий при приеме дел обнаружил недостачу.

Буров отнесся к пропаже спирта и прочего как к обычному воровству. Но Горожанин сразу увидел в нем нечто большее. Между ним и Буровым произошел такой разговор:

— Не понимаю, что ты, Валерий Михайлович, увидел особенного в этом деле? Ну, возможно, диверсия. Могли пробить гвоздем дырку в бочке — спирт вытек. Перевязочные материалы и йод мало-помалу растащили.

— Вы, Михаил Никитич, не обратили внимания на некоторые обстоятельства. Пропал не спирт, а бочка со спиртом. Кристаллам йода на рынке не торговали и не торгуют. И еще пропала не марля, которую можно было продать, а перевязочный материал.

— Ты хочешь взяться за это дело?

— Да, Михаил Никитич.

— Но ведь народу у нас не хватает.

— Мне достаточно комсомольцев.

— Саша Троян свободен. А Матвей и Решетняк включены в группу по ликвидации банды в Богоявленске.

— Я думаю подключить к этому делу Валю Пройду. И Александр Троян мне как раз подойдет.

— Как знаешь. — сказал Буров.

Ликвидация банды в Богоявленске была делом необходимейшим. В конце марта с несколько запоздавшей оказией губчека получила сообщение от спрятавшегося во время налета председателя сельрады[4], что на Богоявленск наскочила необычная банда. Командовал ею, судя по записке председателя, белогвардейский подполковник. Он же должен был возглавить восстания как в самом Богоявленске, так и в Покровском, Кисляковке и в других селах. Сигнал спасшегося председателя вызвал большую тревогу. Эти села располагались в ближних тылах Красной Армии.

Бойченко уже не раз выезжал с Касьяненко на ликвидацию банд, но Решетняку моряк неизменно говорил: «Рано еще. Пообвыкни на городских делах. Потом на стрельбу пустим». Что же касается Трояна, то Касьяненко, относясь к Сашке хорошо, и слышать не хотел о зачислении «интеллигентного очкарика» в свою опергруппу. На Богоявленскую операцию Решетняка Касьяненко все же взял.

Вечером оперативная группа вместе с отрядом из чекистов батальона выехала на розыск банды, орудовавшей по левому берегу низовья Бугского лимана. Солнце еще только собиралось закатиться за Варваровку, горбом торчащую на правой стороне Буга.

К чекистам, как и было условлено, присоединился боевой отряд горкома партии. Численность банды оставалась неизвестной, а в таких случаях сил лучше иметь побольше.