Глубокие раны - [103]

— Это событие также будет упомянуто в вашей книге? — поинтересовалась Пия. — Мне это вообще-то представляется довольно рискованным.

Томас помедлил с ответом, потом пожал плечами.

— Мне тоже, — сказал он, не глядя на нее. — Но мне нужны деньги.

— Что скажет ваша жена на то, что вы напишете нечто подобное о ее семье и ее отце? Ей это вряд ли понравится.

Риттер сжал губы в узкую полоску.

— Между семьей Кальтензее и мной идет война, — ответил он с нотой патетики в голосе. — А в каждой войне бывают жертвы.

— Семейство Кальтензее так просто с этим не смирится.

— Они уже выдвинули свои войска на позиции, — Риттер вынужденно улыбнулся. — Существует временное судебное решение и предупредительный иск против меня и издательства. Кроме того, Зигберт мне постоянно угрожал. Он сказал, что я больше не получу никаких тантьем,[30] если когда-либо предам гласности свои лживые утверждения.

— Дайте нам дневники, — попросил его Боденштайн.

— Они не здесь. Кроме того, эти дневники являются страховкой моей жизни. Это единственное, что у меня есть.

— Надеюсь, что вы не заблуждаетесь. — Пия достала из сумки трубочку. — Вы наверняка не будете возражать против анализа слюны?

— Нет, не буду. — Риттер засунул руки в задние карманы джинсов и критически посмотрел на нее. — Хотя не могу себе представить, для чего это нужно.

— Чтобы мы могли быстрее идентифицировать ваш труп, — холодно ответила Пия. — Я опасаюсь, что вы недооцениваете опасность, которой себя подвергаете.

Блеск в глазах Томаса стал враждебным. Он взял из рук Кирххоф ватную палочку, открыл рот и провел ею по внутренней стороне слизистой оболочки.

— Спасибо, — Пия взяла палочку и надлежащим образом закупорила ее в соответствующий футляр. — Завтра мы пошлем к вам наших коллег за дневниками. А если вы почувствуете, что в отношении вас существует какая-то угроза, позвоните мне. Моя визитная карточка у вас есть.

— Я не знаю, можно ли полностью доверять Риттеру, — сказала Пия, когда они шли через парковочную площадку. — Мужчина одержим местью. Даже его брак — это чистой воды месть.

Вдруг ей что-то пришло в голову, и она резко остановилась.

— Что случилось? — спросил Боденштайн.

— Эта женщина в его офисе, — сказала Пия и попыталась припомнить разговор с Кристиной Новак. — «Красивая, темноволосая, элегантная» — это может быть та же самая женщина, с которой Новак встретился в Кёнигштайне перед домом!

— Действительно, — Боденштайн кивнул. — Мне она тоже показалась знакомой. Я только не пойму, откуда. — Протянул Пие ключи от автомобиля. — Я сейчас вернусь.

Он опять пошел в здание и поднялся по лестнице на верхний этаж. Перед дверью немного подождал, чтобы отдышаться, затем позвонил. Дама в приемной удивленно захлопала искусственными ресницами, увидев его.

— Вы знаете, кто эта женщина, которая недавно была у господина доктора Риттера? — спросил он.

Она оглядела его с ног до головы, наклонила голову и потерла указательный и большой палец правой руки.

— Возможно.

Оливер понял. Он достал бумажник и вынул купюру в двадцать евро. Женщина скорчила презрительную гримасу, которую только купюра в пятьдесят евро смогла превратить в улыбку.

— Катарина… — Она схватила купюру и опять протянула руку. Боденштайн вздохнул и опять дал ей двадцатку. Секретарша запихнула обе купюры в голенище сапога. — Эрманн. — Она наклонилась вперед и заговорщицки понизила голос: — Из Швейцарии. Живет где-то в Таунусе, когда бывает в Германии. Ездит на черной «пятерке» с цюрихскими номерами. А если вы кого-нибудь знаете, кто ищет порядочную секретаршу, вспомните обо мне. Мне уже надоела эта лавочка.

— Я поспрашиваю, — Оливер, который воспринял эти слова как шутку, подмигнул ей и вставил свою визитную карточку в клавиатуру компьютера. — Пришлите мне мейл. С биографией и дипломами.

Боденштайн быстро шел между рядами припаркованных автомобилей, одновременно проверяя входящие сообщения на своем мобильном телефоне. При этом он чуть не наткнулся на черный автофургон. Пия как раз писала эсэмэску, когда Боденштайн подошел к своему «БМВ».

— Мирьям должна проверить, правда ли то, что рассказал нам Риттер, — объяснила она и накинула ремень безопасности. — Может быть, существуют еще церковные книги за 1942 год.

Боденштайн включил зажигание.

— Женщину, которая перед нами была у Риттера, зовут Катарина Эрманн, — сказал он.

— Вот как? Та самая, у которой четыре процента долей участия? — Пия была удивлена. — Какое же отношение она имеет к Риттеру?

— Спросите меня что-нибудь полегче. — Боденштайн вырулил свой «БМВ» с парковочного места и нажал клавишу ответного звонка на мультифункциональном руле. Через некоторое время ответил Остерманн.

— Шеф, здесь дым стоит коромыслом, — раздался его голос из динамика. — Нирхоф и эта новая собираются организовать специальную комиссию по пенсионерам и по Монике.

Боденштайн, который еще раньше ожидал чего-то подобного, оставался спокойным. Он посмотрел на часы. Половина второго. От Ханауерландштрассе в это время дня ему потребуется примерно минут тридцать, если он поедет через Ридервальд и Аллеенринг.

— Встретимся через полчаса в ресторане «Цаика» в Лидербахе, чтобы обсудить ситуацию. Всем отделом К-2, - сказал он Остерманну. — Если вы приедете раньше меня, закажите мне, пожалуйста, карпаччо и курицу карри.