Глубокая память - [8]

– Вам объяснить будет гораздо легче, чем кому-либо, – обрадовалась Наташа. – Помните Вашу работу «Молекулярная память»? В ней Вы пытались доказать существование генетической памяти.

– Да-да, конечно, – оживился Сафиуллин. – Я в молодости занимался генетической памятью, но так и не преуспел в этом направлении и бросил, засекретив свои разработки. Где Вы прочитали «Молекулярную память»?

– Один из Ваших потомков рассекретил этот труд вместе с другим – «Генерация параспособностей», – ответила Наташа.

– А-а, это, наверное, Рита с Лёшкой постарались, – улыбнулся Сафиуллин. – Я попросил их после моей смерти опубликовать мою последнюю работу – «Генерацию», но они, кажется, решили отнести в редакцию всё, что было в столе. И что же с этой «Молекулярной памятью»? Она хоть кому-нибудь пригодилась?

– Конечно! Благодаря этой работе Вы сейчас говорите с нами!

Наступила недолгая пауза. Парень на второй кушетке зашевелился, и Лена тут же метнулась к нему. Сафиуллин и Наташа остались неподвижны.

– Вы хотите сказать, что я и есть результат эксперимента с генетической памятью? – медленно спросил Сафиуллин, вставая и снова смотрясь в зеркало.

– Да! После введения созданного нашей группой препарата, который мы назвали «Мемолин», активируется память ДНК и РНК митохондрий. Они в свою очередь стимулируют рибосомы клетки на кратковременный синтез белков с другими параметрами в отличие от Ваших собственных. Белки в головном мозге собираются в новые нейроны, и тут же обволакиваются липидным слоем. Новые нейроны должны были выстраиваться в той же последовательности, в которой они существовали в головном мозге предыдущего организма, но что-то пошло не так. У мыши выросла такая же нейронная сетка, как и у её матери, а продержалась эта сетка всего несколько часов, после чего распалась без последствий для мыши. Но Вы… Организм человека повёл себя несколько иначе, чем мы думали. Ваша нейронная сетка, видимо, слишком прочная…

– А с какой это стати школьники вообще проводят опыты над людьми? – нахмурился Сафиуллин. – Или в будущем это разрешено?

Прежде, чем расстроенная Наташа попыталась ответить, на помощь подруге примчалась Лена:

– Простите, Михаил Робертович, это я вводила Вашему прапраправнуку препарат. Он очень просил меня об этом в связи с его очень непростой ситуацией, которую слишком долго объяснять… Да и вряд ли Вы поймёте…

– Не надо было поддаваться на его провокации! – строго сказала ей Наташа.

– Это уже не важно, – отозвался Сафиуллин и вдруг вспомнил свои видения. – А почему я помню свою смерть и похороны? Ведь генетическая память передаётся из поколения в поколение. Значит, я должен помнить лишь часть своей жизни: от рождения и до двадцати семи лет, когда родилась моя дочь и унаследовала память о моей жизни до неё. Всё, что было позже, я помнить не должен, так как память об этом должна была умереть вместе со мной.

– Правильно, но Вы кое о чём забываете, – сказала Наташа тоном учительницы, что не понравилось Сафиуллину. – Ваша остальная жизнь отпечаталась в памяти Ваших детей и внуков, которые тоже передавали её по наследству. Так что Вы частично такой, каким Вы запомнили себя, и частично такой, каким Вас запомнили Ваши потомки.

Они замолчали. В лаборатории всё также монотонно попискивали неведомые приборы. Сафиуллин переваривал поступившую информацию. Он не мог, но очень хотел верить в происходящее. Неужели он сейчас живёт в собственной мечте? Ведь он мечтал когда-то об успехе проекта «Молекулярная память», но так и не смог изобрести состав, способный пробудить генетическую память.

– А этот ваш «Мемолин»… Что это? Что у него за состав? – спросил заинтригованный Сафиуллин.

– Состав очень сложен, но главными его составляющими, как и в Вашем проекте, являются N,N – диэтиламид лизергиновой кислоты, психоделический стабилизатор, изобретённый Ромой, и DDNC, немного усовершенствованный мной, – ответила Наташа.

– Вы усовершенствовали DDNC? – Сафиуллин скептически поднял брови. – И как же?

– Я ввела ещё одну аминогруппу в бета-положение и присоединила его к производному индола, – холодно ответила Наташа, задетая его неуверенностью в её способностях. – В итоге вещество показало намного лучший результат при его проверке на ДНК и РНК памяти.

– Гениально! Аминогруппу Вы добавили для лучшего сцепления с молекулами нуклеиновых кислот, так? – восхитился Сафиуллин. – А зачем пригодилось производное индола?

– Индольный хвост хорошо размягчает оболочку ядрышка клетки, что позволяет почти всем молекулам вещества добраться до хромосом, – азартно ответила она, польщённая столь живым интересом со стороны видного учёного, которого считала своим кумиром.

Сафиуллин хлопнул себя по лбу.

– Как же я не догадался! Вот почему мой DDNC работал так слабо и медленно! Наташа, Вы гений! Или все дети в недалёком будущем такие одарённые?

– Нет, – ответила Лена, улыбаясь, – даже по нынешним меркам Наташа гениальна! Она лучшая ученица в городе. За неё уже все вузы передрались!

Смущённая, но жутко довольная Наташа просияла.

– А теперь, если Вы не против, Михаил Робертович, мы должны просканировать Ваш мозг, – сказала Лена. – Нужно проверить состояние Вашей нейронной сетки.