Глубокая память - [6]

…Он лежал на кровати, дряхлый и умирающий, а рядом в лунном свете блестело от слёз лицо рыжеволосого мальчика…

Вдруг тьма сомкнулась на нём, отделив его от чужих воспоминаний. Чужих? Как они могут быть чужими, если у него нет собственных? А может, это его мысли и чувства? Хотя… Разве у него может быть что-то своё? Он никто. Его нет. Он часть несуществующего мира.

Глава 3. Воскрешение

Он открыл глаза. Вокруг него было просторное залитое электрическим светом помещение, за окном темнело небо. Он попытался приподняться и вдруг понял, что лежит на довольно жёсткой кушетке, а к его рукам и голове протянуты разноцветные провода.

– Рома, не двигайся! Я сейчас! – донёсся откуда-то слева звонкий девчоночий голос, а через несколько секунд перед ним появилась и его обладательница – красивая девушка с тёмными волосами и большими цвета небесной лазури глазами – и принялась отклеивать от него присоски с проводами. – Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, спасибо, – ответил Сафиуллин. – Простите, а где…

Но Лена, не способная больше сдерживать восторг, похоже, его не слушала.

– Это потрясающе, Ром! – восклицала она. – Всё получилось! Через десять минут после введения «Мемолина» компьютер зафиксировал бурный рост нейронов в твоём головном мозге! Правда, мы, к сожалению, не знаем, чью память ты видел, поскольку ни один из твоих предков не оставлял нейронных карт в базах данных Министерства здравоохранения (они и сейчас-то не у каждого есть), но уже то, что осуществлён рост нейронов, многое доказывает! Это так здорово! А кстати, чьи воспоминания ты видел? Хотя ты, наверное, не сможешь сказать точное имя, да? Но хотя бы время ты определил? Двадцать первый век? Двадцатый?

Она, наконец-то, замолчала, встретившись с недоумённым взглядом Сафиуллина.

– Простите, я Вас не совсем понимаю… Вы медсестра? – предположил Сафиуллин, увидев на девушке белый халат. – Это ведь больница?

Лену словно оглушило громким выстрелом. Она пристально посмотрела в до боли знакомые глаза Ромы, в которых появилось что-то новое, но что – она не могла понять.

– Рома, не пугай меня, пожалуйста…

– Почему Вы называете меня Ромой? Меня зовут Михаил Сафиуллин. Кто привёз меня сюда? Маргарита Ерёмина?

При упоминании этой фамилии лицо Лены залила восковая бледность. Она вдруг всё поняла, и от этого ей стало очень страшно.

Она подскочила ко второй кушетке, которую Сафиуллин сначала не заметил, и стала отчаянно трясти лежащего на ней парня.

– Юра! Юра, проснись! Юра, прошу тебя, вставай! – кричала она, но, убедившись в безрезультатности своих попыток, бросилась к компьютеру, который стоял на столе в дальней части помещения.

Сафиуллин изумлённо наблюдал за ней.

– Девушка, Вы так и не сказали мне, кто меня привёз! Где мои родные?.. И где я вообще? – добавил он, внимательно осмотревшись.

Вокруг блестели холодным металлом неизвестные ему приборы. На невысоком столике неподалёку от его кушетки стояли клетки с мышами и крысами разных размеров. Широченный лабораторный стол в центре помещения был нагромождён бесчисленной стеклянной посудой и большими бутылями с жидкостями.

Сафиуллин похолодел. Он, посвятивший всю свою жизнь биохимии, не мог не узнать это помещение. Лаборатория. Только какая-то странная… Таких приборов он никогда не видел, да и животные в клетках казались намного больше тех, что живут в его лаборатории. Но зачем его привезли сюда?

Вдруг у него перед глазами поплыла размытая, но очень знакомая картина кладбища, которое находилось недалеко от его дома. По мере того, как Сафиуллин пытался разглядеть надпись на надгробном камне, находящимся в центре его внезапного видения, оно становилось всё менее чётким и, наконец, растаяло, вернув его в странную лабораторию.

В этот момент один из многочисленных приборов запищал и выплюнул прямоугольный лист формата А-4. Лена ловко подхватила его, подошла к Сафиуллину и спросила, заглядывая в листок:

– Вы Сафиуллин Михаил Робертович, профессор биохимии, основатель химии парапсихологически активных веществ, живший с 1982 по… то есть родившийся в 1982-ом году?

– Да, – ответил слегка озадаченный её осведомленностью Сафиуллин: всё-таки известным учёным он назвать себя не мог.

– О нет! – застонала Лена, кидая листок на одну из клеток с мышами. – Только не это!

– Простите, девушка, может, моё общество и не самое приятное, – холодно сказал Сафиуллин, явно обидевшись на её реакцию, – но я всё же прошу сказать мне, где я нахожусь.

– Что же мне делать? Что же мне делать? – не слушая его, говорила сама с собой Лена. Она принялась ходить взад-вперёд перед кушетками, сопровождаемая раздражённым взглядом Сафиуллина. – Вызвать Наташу? Или попытаться исправить всё самой? А вдруг я сделаю ещё хуже? Что же делать?! Нет, хватит полагаться на случай! Я же учёный! Нужно звонить Наташе! Она, конечно, меня убьёт, зато поможет исправить то, что я натворила!

И Лена опять побежала в другой конец лаборатории. Сафиуллин вне себя соскочил с кушетки и поспешил за ней, полный решимости выяснить, где он находится и почему. Но тут справа от него что-то шевельнулось, и он инстинктивно обернулся.