Глубинка - [8]

— Идите пока, идите. — Вера предупредительно загородила вход. — Апосля приходите, пускай летат.

— Да чего ты? — засуетился Васька. — Он еще вчера бурлил, аж шест мотало. Пора!

Харлампий глянул вверх. Под самым потолком шатровой палатки висел молочный бидон, прикрученный в центральному колу. «Брагу завели!» — догадался он и приказал:

— Снять!

Хохлов отстранил повариху, удивленно шагнул на голос.

— Ба-а, — освоившись с полутьмой и узнав начальника, недовольно протянул он. — Это вы-ы…

Васька в дверном проеме мотнулся туда-сюда, исчез.

— Снять! — повторил Харлампий. — И немедленно!

— Сейчас, — Хохлов задрал голову. — За тем и явились.

— Смирнова! — окликнул Харлампий обмершую повариху. — Это что тут у тебя такое?

Вера подошла и тоже уставилась вверх.

— Что ему здесь — браговарня?.. Ишь, развинтился!

Верх палатки прожжен искрами, и солнечные лучики золотыми нитями протянулись к полу.

— Не может быть, чтоб развинтился! — встревоженно шевельнулся Хохлов, и глаз его, попав в узкий луч, блеснул по-маячному.

— Я не о бидоне говорю. Хохлов, а о тебе! — Харлампий пнул в кол. — Это воровство!

— Неправдушки, — пробасил Хохлов. — В ведомости у Верки по килограмму сахара на человека записали, кто участвует. Так что не воровство.

Начальник посопел носом, отошел к порогу.

— Ни одному человеку продуктов на руки не отпускать, — распорядился он. — Иначе никакие ведомости бухгалтерия принимать не будет. В отряде общий котел, вот так-то. А такое своеволие, — показал на бидон, — это черт знает что такое. В конце концов могли бы ко мне обратиться, раз невтерпеж, раз выпить захотелось. Теперь же снять и вылить. Еще мне в отряде только попоек не хватает и пьяных драк.

— Будет сделано, — двусмысленно пообещал Хохлов в спину уходящему начальнику.

Откуда-то вынырнувший Васька подмигнул бригадиру и, изменив голос, крикнул:

— А драки бывают и не по пьянке, так оне поужаснее!

В палатке Гошка включил рацию, надвинул наушники и сидел ждал вызова базы. Вошел Харлампий, спросил:

— Есть связь?

— Пока нет. — Гошка подтолкнул студента к печке. — Подшуруй, а то холодрыга подбирается.

Начальник прошел к столу, подумал и стал писать на листе бумаги. Женька приволок ящик из-под консервов, разломал на куски. Промасленные дощечки дружно схватились пламенем, и оно утробно загудело в трубе. Харлампий подозвал Сергея.

— Я тут составил депешу, — он протянул лист Сергею, покусал губу. — Так что готовься к худшему. Вместе придется головы в петлю совать.

— За что? Не вижу вины.

— Как не видишь? В отряде форменный бунт. Ведь бунт же?

— Есть! — крикнул Гошка. — Нас кличут.

Харлампий выскользнул из-за стола, поколебался, глядя на рацию, потом сунул лист Гошке.

— Отстукай ключом, — распорядился он. — А то кричишь на весь лагерь.

Гошка прижал микрофон к губам.

— «Кварц», «Кварц». Имею для вас РД, следите телеграфом. — Он застучал ключом, вслух повторяя текст: «Необходимо присутствие начальника экспедиции тчк Рабочие требуют вывезти их на базу зпт жду указаний Ползунов».

Отстукал, вопросительно уставился на Харлампия.

— Все, Георгий. — Начальник взял лист с текстом. — Семь бед — один ответ. Запроси подтверждение… Да узнай, что там с погодой.

Женька радостно поглядывал то на Сергея, то на Гошку. Харлампий внимательно вслушивался в Гошкин стукоток, шевелил губами, будто разбирался в морзянке.

— Телеграмму приняли дословно! — Гошка поднял наушники. Из них явственно доносился отрывистый писк.

— Ну, а погода?

— Все та же: дождь, туман.

— По-нят-но. — Харлампий выпятил челюсть. — Отключайся, дело сделано.

— Сделано, — согласился Гошка, сматывая наушники. — Я честно отработал свои полевые, теперь не грех и ухо придавить.

Женька похлопал Гошку по плечу.

— В девять часов ложатся дети. Ты принюхайся, — он щелкнул себя по горлу, — выпивоном пахнет.

Харлампий строго взглянул на студента, переспросил:

— Каким таким выпивоном?

— Натуральным, — ответил Женька, глядя на начальника невинными глазами. — Случай есть, да и телеграмму заодно обмыть надо.

— Брагой?

— Ну во-о-от еще, — обиделся студент.

Недоверчиво хмыкнув, Харлампий прошел на свое место за стол. Женька притянул Гошкину голову к своей, задышал в ухо:

— Сегодня пятнадцатое июня, так?

— Умница, — Гошка прикрыл глаза. — Дальше излагай.

— Раз не врут календари, — совсем тихо зашептал студент, — то пятнадцатого родился… — он сделал паузу и вдруг рявкнул: — Я!

Гошка отпрянул, покрутил пальцем в ухе, потом сграбастал Женьку в охапку.

— У-уродина ты моя рыжая, раскрасивая! — звонко чмокнул в щеку. — Поздравляю! — оттолкнул от себя. — Тадысь напиток, водкой прозываемый, у тя в заначке, верю, быть должон!

От толчка Женька попятился, сел на противоположную нару:

— Еще на базе прихватил.

— Так не томи-и! — прижав кулаки к горлу, прорыдал Гошка. — К поварихе изыди по закус!

Сергей с Женькой хохотали. Гошка убедительно изображал человека, которому невтерпеж хочется выпить. Харлампий, не отрываясь от бумаг, крутил головой, улыбался. Потом он вышел из-за стола, сел на свою персональную раскладушку. Студент выскочил из палатки, а Гошка, нащупав в изголовье спального мешка чемоданчик студента, поставил его на стол.