Глубина - [57]

Раздумья вновь вернулись на накатанную колею. Ну, хорошо, парень придёт за своей девчонкой. И что дальше? Во-первых, он может заявиться в сопровождении головорезов Шедона, да и Трой не преминет покрепче привязать такого полезного человечка, как Викт Аван, – выделит десяток-другой своих бойцов. Во-вторых, бешеный братец Гриен Этоар Ларл вполне может составить дужу Авану компанию, а это с гарантией означает участие армейских дружков свободного торговца. И что получается? На круг – сотня бойцов, которые вполне в состоянии устроить небольшую, но полномасштабную войну.

Аллу Даб зябко повёл плечами: о судьбе клана Добар знали все. Тогда Ларл Этоар не погнушался использовать армейских боевых ботов, которых тайно привезли в Вардор его чокнутые сослуживцы, и весь минус третий ярус города два часа содрогался от ударов боевых лазеров и вспышек направленного гамма-излучения. А уж что творилось, когда армейцы окружили штаб-квартиру Добар, даже вспоминать не хочется. Аллу видел запись, и не сказать, что она добавила ему спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. Минус третий ярус так, кстати, до конца и не восстановили.

«А ведь Аван тоже армеец, – подумал Даб и сцепил пальцы так, что побелели костяшки. – Иначе Ларл Этоар нашёл бы способ отвадить этого парня от своей обожаемой сестрёнки». Кусочки головоломки сложились в его голове в ясную картинку. Убить Викта Авана можно. Сложно, но можно. Но за него приедут мстить его сослуживцы, и… И Этоар тоже явится, можно не сомневаться. Аллу Даб словно наяву увидел рыдающую девчонку, которую утешает её свирепый братец и тихо шепчет ей на ухо: «Успокойся, девочка. Они за нашего Викта кровью умоются». И ведь умоемся! Даб в приступе гнева скомкал сигарету в ладони, не заметив, как её огонёк обжёг руку.

Купола вайров – это не город, тут армейцы церемониться не станут. Убедятся, что Аван погиб, расстреляют торпедами и просто взорвут все к тагамиевой маме! Случайных уцелевших просто засунут в переработку, и хорошо ещё, если не живьём! А этот кретин, эта жадная сволочь Дет Вашт не понимает таких простых вещей! Подставить себя под удар ради паршивых трёх миллионов! Не-е-ет, хватит! Покомандовал…

– Вох Су ко мне, немедленно! – произнёс Аллу Даб, активируя громкую связь.

В ожидании своего ближайшего помощника в деликатных делах Аллу откинулся на спинку кресла и расслабился. На тяжёлую судьбу жалуется только глупец или слабак. Умный и сильный всегда найдёт способ обернуть самую неблагоприятную ситуацию в свою пользу.

Виктор очнулся в глухом помещении, без каких-либо намёков на окна или двери. В первый момент ему показалось, что он снова угодил на фабрику клонов. Такие же чуть пружинящие стены и пол, в комнате светло, хотя светильников не видно, и на теле – ни единой нитки. Все отличие состояло лишь в том, что в комнате он находился один, да и само помещение значительно уступало размерами фабричному. Так, маленькая клетушка, похожая скорее не на комнату, а на гардеробную в богатом доме.

Афанасьев сел и внимательно прислушался к своему организму. Все в порядке, во всяком случае – на первый взгляд…

В этот момент в стене открылся проход, и в его камеру вошёл высокий человек с узким, хищным лицом, на котором дико смотрелась неестественная, словно приклеенная улыбка эдакого радушного хозяина.

– Дуж Аван?! – вошедший протянул руку для приветствия. – Очень, очень рад, что вы зашли! И один, как вас и просили.

Виктор промолчал, и высокий человек снова улыбнулся одними губами:

– Вы не любите пустых разговоров? Я, признаться, тоже, – он склонил голову, разглядывая пограничника. – Вы не хотите пройти со мной в другое место, где мы сможем спокойно поговорить?

Виктор пожал плечами, показывая своим видом, что не ему здесь решать. Хищнолицый кивнул и сообщил:

– Вынужден извиниться за некоторые мероприятия, которые я просто вынужден предпринять не столько для своей безопасности, сколько для того, чтобы удержать вас, Викт, от необдуманных шагов.

При этих словах в камеру въехал робот, чем-то похожий на тот, которым пользовался Гошши в тренажёрном зале. Он подкатил к Афанасьеву и обдал его каким-то аэрозолем, не затрагивая голову. Виктор ощутил, как тонкая плёнка мгновенно застывает на коже. Не прошло и минуты, как он оказался в чём-то вроде плотного мешка, крепко прижавшего его руки к бокам. Ноги до колен остались свободны – идти кое-как можно, а вот ни бежать, ни тем более – ударить ногой – не выйдет.

Плёнка потемнела, потеряла прозрачность, и пограничник действительно оказался в мешке, из которого торчали только голова да ноги.

– Пойдёмте, дуж Аван, – жестом пригласил собеседник, и Афанасьев засеменил следом. Страха он не испытывал: если даже его собрались пытать, хотя на кой чёрт им это сдалось – неизвестно, то сперва его придётся освободить из этой «подарочной упаковки», а вот как оно сложится потом, когда его руки и ноги окажутся свободными, не знает ни бог, ни чёрт, ни сам Великий Океан.

Следуя за своим «гостеприимным хозяином», Виктор прошёл по длинному коридору, где и попал в лифт, унёсший их, судя по ощущениям, этажа на три ниже. Снова коридор, изобилием поворотов и разветвлений напоминающий критский Лабиринт, низкая дверь – «Берегите голову, дуж Аван!» – и вот они в полутёмном помещении.