Глубина - [51]

Афанасьев лежал на дне, укрывшись за большой актинией, которую только что парализовал клон Первый, всадив в неё парализующие иглы из охотничьего карабина. У здешних актиний, как и их земных сестёр, не было нервных узлов, но охотники знали: если посадить иглу в мягкий бархатистый ободок вокруг ротового отверстия, хищное растение замрёт на добрых полчаса. А Первый, повинуясь приказу, нашпиговал рот полипа аж тремя парализаторами, так что можно было рассчитывать на час минимум.

На забрало тактшлема проецировалась картинка, которую передавал маленький бот-разведчик, запущенный Виктором уже минут двадцать как. Небольшой ярко-зелёный аппаратик, практически неотличимый от местной рыбки, висел перед дверью, которую пограничник наметил в качестве входа. Чуткая акустика улавливала какие-то звуки внутри. «Либо готовую продукцию собираются вывозить, либо оборудование, – решил Афанасьев. – Во-во-во! Опять что-то волокут… А ведь это – не шлюзовые ворота для субмарин, значит…»

В этот момент, прерывая ход размышлений пограничника, створки ворот распахнулись и несколько фигур в гидрокостюмах принялись вытаскивать какие-то контейнеры. Из купола выскочил скутер с двумя седоками и закружил над местом складирования.

– Начинаем! – сообщил Шедону Виктор, и тут же раздалось уханье торпедного взрыва.

Скутер дёрнулся, развернулся к источнику неприятных звуков. Афанасьев этого и ожидал. Он поднял руку:

– Первый, Второй! Сбить седоков скутера!

Оба клона вскочили и замолотили из своих охотничьих карабинов. Седоки рухнули со скутера и стали медленно погружаться, но Виктор уже не смотрел туда. Рявкнул карабин – раз, другой, третий, и реактивные снаряды малого калибра, оставляя след из пузырьков, рванулись к воротам и сдвоенным взрывом заклинили створки.

– За мной! – рявкнул Афанасьев и рванулся вперёд ополоумевшей лягушкой.

Грузчиками, как он и предполагал, оказались захваченные на фабрике рабочие клоны, которые, разумеется, не собирались оказывать сопротивления. Несчастные недоумки сбились в кучу и принялись обсуждать происходящее. Виктор словно бы наяву увидел их идиотические лица, услышал радостные возгласы, приветствующие каждый новый взрыв, каждое новое попадание. «Чёртовы бедолаги! – подумал он. – Даже не сообразят с линии огня уйти…»

Вместе с Первым и Вторым он влетел в кессон. Шлюз на фабрике, как и во всех стандартных куполах, был двухкамерным. Сразу же после того, как автоматика получила сигнал о повреждении наружных ворот, внутри упала переборка, отсекая аварийную камеру. Афанасьев быстро подплыл к округлой двери люка и через тактшлем отдал приказ открыться.

Створка ещё откатывалась в сторону, а тройка уже рванулась к той двери, которую Виктор наметил для прорыва. А здесь – здесь ложная атака. Тактшлем позволяет управлять автоматикой, так что уже на ходу Афанасьев отдал приказ задраить внешний люк и откачать воду из кессона. Мысль о том, что к месту атаки сейчас мчатся встревоженные вайры и спешно занимают огневые позиции, вызвала на его лице мрачную усмешку. «Дети, как есть – дети! Хоть бы в систему вошли и датчики движения отключили…»

Вторую дверь он открыл кодом системы и нырнул в ещё не до конца открытый кессон. Первый и Второй не отставали от него. «Так, а вот теперь нужно быть готовым к неприятным сюрпризам…»

Когда створки выходного люка поехали в стороны, изнутри начал стрелять автоматический карабин, бивший разрывными дротиками. Виктор резко перекатился и послал одну за другой четыре ракеты. Грохот разрывов, и тройка тут же бросилась вперёд. В коридоре оказался только один часовой, да и тот уже потерявший товарный вид.

Сидевший в бывшем кабинете сменного технолога Кроп Друб, командир боевой пятёрки вайров, вздрогнул. Стреляли, и явно – в его секторе. Однако нельзя показывать подчинённым, что он волнуется. Ленивым движением он отставил пластик пива, дотянулся до стоявшего рядом автоматического лазера и положил оружие себе на колени.

– Здул и Тура, – нарочито спокойным голосом позвал он двоих из своих боевиков, одновременно скашивая глаза и проверяя – полон ли заряд батареи? – А ну-ка проверьте: что за идиот надумал там открыть стрельбу?

– Чего, начальник, нам туда идти, что ли? – спросил недалёкий Тура, тупо глядя на Друба.

– Нет, кретин, – лететь! – заорал Кроп, которому теперь послышался далёкий взрыв.

Оба боевика подорвались, точно их тагами за задницы хватали. Спорить, а тем более сердить Кропа Друба было чревато последствиями, особенно плохо сказывавшимися на здоровье. Друб обвёл глазами оставшихся и приказал:

– Отставить пиво! Оружие – на изготовку!

– А чё случилось, командир? – поинтересовался один из двух оставшихся боевиков, но приказ они, по причинам, указанным выше, выполнили мгновенно.

– Стреляют, – тягуче сплюнув, соизволил сообщить Кроп.

Плевок был красноватым от наркотической сигареты. Эта разновидность отравы, бог весть почему, именовалась «педаль». Представляла она собой бумагу, пропитанную слабым раствором «радуги», экстрактом саххи и селитрой, поэтому её просто сворачивали в трубку, поджигали и вдыхали дым. Сейчас все трое оставшихся боевиков ожесточённо дымили «педалями»: считалось, что дым повышает реакцию и обостряет внимательность.