Глубина 11 тысяч метров. Солнце под водой - [32]

Гибралтар, Атлантика, Норфолк, Панама — основные этапы пути «Триеста», в августе 1958 года прибывшего наконец в Сан-Диего.

Какой контраст между Сан-Диего, появившимся каких-нибудь 70 лет назад, но насчитывающим уже около полумиллиона жителей, и древним неаполитанским портом Кастелламмаре, успевшим состариться к тому времени, когда две тысячи лет назад его разрушило знаменитое извержение Везувия!

Батискаф с трудом прокладывал себе путь среди гигантских авианосцев, крейсеров и целой флотилии подводных лодок, во 100 раз превосходивших «Триест» весом и во столько же раз отстающих в погружении; он шел к причалу Лаборатории электроники военно-морского флота США. По сути дела это не лаборатория, а ультрасовременный научный центр, заложенный во время последней мировой войны. Сейчас он готовит электронно-вычислительные машины для подводных лодок, самолетов, крейсеров, танков и прочих передовых видов вооружения. В середине XX века радар и сонар стали двумя столпами в системе обороны любого государства. Лабораторию электроники в Сан-Диего можно считать образцовой фирмой, где вся эта электронная продукция придумывается, собирается, синтезируется, испытывается, а затем щедро рассылается гражданским и военным потребителям.

Но создание сонаров и акустических приборов немыслимо без изучения моря; электроника, таким образом, входит в тесный контакт с океанографией. В результате океанографы постепенно расплодились и занимают теперь в Сан-Диего солидное место.

Лаборатория электроники — это целый комплекс зданий, кабинетов, коридоров, приемных, магазинов, буфетов и собственно лабораторных помещений. Здесь, на полуострове Пойнт-Лома, между Тихим океаном и заливом Сан-Диего, вдали от шума городского, если не считать оглушительного грохота реактивных самолетов, базирующихся на той стороне пролива, обосновалась штаб-квартира американской океанографии. Отсюда отправляются во все концы света захватывающие экспедиции — в Арктику, Антарктику, Средиземное море и Индийский океан. Питомцев лаборатории Сан-Диего можно встретить повсюду. Президент Эйзенхауэр сообщил летом 1958 года о первом походе атомной подводной лодки «Наутилус» под ледовым полярным панцирем. Вскоре по ее стопам прошла другая атомная лодка — «Скейт». И в обоих походах вторым по значению человеком после капитана был «старший научный работник», сотрудник Лаборатории электроники Сан-Диего. Специальное оборудование и гидроакустические устройства (сонары), с помощью которых прокладывали курс в подледном мраке между дном и ледовой броней, тоже были изготовлены в стенах Лаборатории.

Центр в Сан-Диего первым начал использовать акваланг для научных целей. В Европе на этот аппарат еще смотрели как на развлечение любителей, а сотрудники Лаборатории уже вели работы на больших глубинах с помощью аквалангов «Скуба», Кроме того, поскольку эксперименты производились главным образом в мутных водах залива Сан-Диего, инженеры Лаборатории сконструировали портативный ультразвуковой гидролокатор, позволяющий — по примеру летучих мышей — опознавать невидимые предметы. Этот локатор, внешне напоминающий ручной фонарь и почти ничего не весящий в воде, дает возможность если не увидеть, то по крайней мере услышать препятствие задолго до того, как оно появится в поле зрения…

Мы не сомневались, что Лаборатория электроники станет прекрасной базой для «Триеста». Прибытие батискафа в Сан-Диего вызвало взрыв всеобщего ликования. Утренние и вечерние газеты пестрели аршинными заголовками, помещая большие фотографии и подробную биографию батискафа; снимки «Триеста» в дальнейшем появлялись всякий раз, когда плавучий кран поднимал его для какой-нибудь операции.

Что говорить, репутация «Триеста», самого глубоководного аппарата в мире, была в зените! Какой разительный контраст по сравнению с первым моим приездом в 1956 году…

На военной судоверфи «Триест» приняли рабочие руки всех цветов и оттенков — черные, желтые, красные и даже белые. В Америке на любой стройке действует непреложное правило: каждый входящий обязан надеть на голову защитную каску. Эти каски окрашены в различные цвета — в зависимости от ранга и чина находящейся под ней головы. Каски бывают белые, черные и красные, и нередко из-под белого шлема выглядывает черное лицо, а из-под красной — желтое. Это многоцветье чудесно вписывается в пейзаж Южной Калифорнии — солнце, пальмы, красочные автомобили и голубое небо, прочерченное белыми полосами бесчисленных реактивных самолетов… «Триест», тоже весь белый, с голубыми полосами, стал органичной частью пейзажа, словно был для него предназначен с самого начала…

До того как приступить к серьезным погружениям, надо было еще многое сделать. В первую очередь в Лаборатории создали «группу батискафа». Затем предстояло обеспечить связь с кораблями сопровождения, договориться с другими учреждениями и лабораториями. Приходилось по десять раз на дню объяснять устройство «Триеста» не только специалистам (их было не так уж много), но и десяткам самых разных людей: от мнения человека, нанесшего мне сегодня краткий визит, завтра могло зависеть предоставление кредитов! Таким образом, к «полезным лицам» добавилась масса людей, «которые в дальнейшем могут оказаться полезными». Трудно себе представить более обширный, более разветвленный и сложный организм, чем американский военно-морской флот.