Glorious Land - [7]

Пришлось идти. Но для начала я завернул в архив, неловко причесался пятерней, попил воды, а после этого с гулко бьющимся сердцем направился в главный зал.

Нет, как оказалось, ждали там не только меня, но и начальство — главного по отделению. Именно с его торжественной речи должно было начаться торжественное мероприятие. Вот все и стояли, переговаривались негромко, обсуждая, насколько сильно снизился поток новых работников в этом квартале — подумать только, вместо привычных десятерых-пятнадцати новобранцев на посвяте всего двое: я и девочка-оператор откуда-то из-под Коломны. Она робко улыбалась мне с другой стороны прохода, а я растерянно ее изучал, пытаясь понять: почему же она такая блекло-серая? Светлые волосы в косичках, будто припорошенные пылью, невыразительные маленькие глаза… Но больше мне хотелось понять, почему здесь все девушки такие? Почему в этой стране все такое типовое? Никаких ярких цветов в одежде, только синяя форма почтовиков, которая давала мне примириться с окружающей меня действительностью.

Я украдкой вздохнул. А все Слава с его непонятными обещаниями — я ведь теперь неделю буду думать, что здесь не так!

— Да не волнуйся ты, — неправильно расценила мой вздох Ольга, оператор из пресс-центра, кладя ладонь мне на сгиб локтя.

— Да я и не… а, ладно, как тут не волноваться? — пробурчал я. А что сказать? «Не мешай, я предаюсь размышлениям о пороках системы вашего государства, на что меня надоумил Славик»? Умный подход, ничего не скажешь.

— Ничего-ничего, — заверила меня девушка, мягко улыбаясь. — Все мы через это проходили и, как видишь, прошли. Считай, что это такое испытание.

— Я что, еще и делать что-то должен буду? — тут-то я не на шутку перепугался. Петь, плясать и рассказывать стишки — это явно не мой конек!

— Да нет, если нервы выдержат…

Что это значит, я узнать не успел, потому что на меня зашикали, а потом схватили на рукав и куда-то потащили. Я оказался возле самых дверей, в проходе, который создавали работники почты, все, как один, отвернувшиеся от меня и устремившие свои взгляды вглубь зала, туда, где на небольшом возвышении, как лектор в институте, стоял начальник отдела.

Чуть позади меня стояла коломенская новенькая.

Началась почти часовая речь о том, как хорошо служить нашему обществу и работать на почте. Посыпались имена, даты, формулировки — судя по скучающим лицам, речь эта не менялась из года в год. Это не могло не удручать.

Наконец-то обратились к нам. Услышав свое имя, я напрягся, вытянулся во фрунт и пошел к начальнику, держащему в руках небольшую коробочку из красного материала. И тут-то я понял, что имела в виду Оля, говоря про нервы.

Я шел будто по стану врага. По живому коридору, и каждый в нем считал своим долгом что-то язвительно заметить, шепнуть мне вслед, и все они смотрели на меня так, будто я только что продал Родину мелким оптом.

Ну, нет, даром мне такая Родина не сдалась.

Я заметил в толпе лицо Ольги — она улыбнулась мне и тут же что-то сказала; запаниковав, я принялся шарить взглядом по работникам, пытаясь найти среди них Славу. Нашел. Тот ободряюще кивнул, оставаясь предельно серьезным.

Желание сбежать куда глаза глядят испарилось, сменившись небывалым упрямством: да чтоб я, да отступать?!

Я стоял перед начальником отдела, смотрел на его седые усы щеточкой и не слушал, думая о чем-то своем. На моей груди блестела в свете длинных потолочных ламп новая парадная бляха с цифрами. Я кивнул и отошел. Мое место заняла новенькая операторша. Она стояла бледная как смерть, и над ее верхней губой блестели бисеринки пота. Оставалось только надеяться, что я все же выгляжу лучше, чем это подобие человека.

Ну вот! Я уже поймал себя на мысли, что начинаю презирать эту девочку за то, что она на несколько шагов отставала от меня. Дьявольское место!

Наконец церемония завершилась громогласными аплодисментами и началось что-то вроде праздника. Сдвинули столы, принялись раскладывать тарелки с чашками.

Я глянул на часы. Пять десять. Ну, логично, сегодня же суббота, посетителей никаких нет, мы уже десять минут как закрылись, ничто не мешает еще немного посидеть. Тем более, дома меня никто не ждет. Рядом как-то сам собой оказался Слава, потянул меня за рукав, держа на отлете руку с дымящейся чашкой.

— Пойдем, я нам место занял.

— Что у тебя за дрянь в руке? — я послушно лавировал между столов, влекомый другом. Ну, надо же, я уже называю его другом.

— Коктейльчик один. Попробуешь еще.

Попробовать коктейль мне не довелось, я ограничился чаем со всякими вкусовыми добавками, которые просто ненавидел — зато их обожали наши операторы. А еще они всегда макали в чай крекеры. Меня передергивало от одного вида размякшего набухшего кусочка теста, а они ничего, уминали за милую душу. Слава, отвернувшись от меня, вовсю общался с симпатичной операторшей из смены, которая выходила так редко, что я за все время работы здесь ни разу еще ее не видел. Я не мешал, потягивая насквозь химический чай. Допив невесть какую по счету чашку, я поднялся и хлопнул Славу по плечу.

— Ну, я домой, — и, дождавшись прощального рукопожатия, направился к выходу. Сегодня меня приняли как своего, и я, похоже, смог не ударить в грязь лицом. Вот бы это еще сказалось на зарплате…