Гленнкилл - [17]

Моппл попытался увернуться. И это ему удалось. Мясник снова упал в размокшее месиво; его локти, живот, колени и половина лица стали черными от грязи. К левой щеке прилипли травинки, как будто у него мгновенно отросли бакенбарды. Лоб и глаза мясника были красными, как воспаленный овечий язык. Толстая шея тоже была красной. Моппла била дрожь. У него уже не оставалось сил, чтобы еще раз увернуться от мясника.

Воцарилась полная тишина. Мясник тоже понял, что Моппл выдохся. Пальцы правой руки сложились в огромный кулак, который с громким хлопком ударил о полуоткрытую ладонь левой. Руки мясника стали похожи на огромный шар из сырого мяса. Суставы побелели, и Моппл услышал тихий треск, как будто внутри медленно ломалась кость. Беспомощно уставившись на мясника, баран машинально пережевывал пучок травы. Трава была безвкусной. Моппл даже не мог вспомнить, в какой момент он сорвал ее. Мясник отступил на шаг, разворачиваясь для удара. И вдруг словно провалился сквозь землю.

Моппл так и стоял, жуя траву. Он жевал до тех пор, пока во рту у него не осталось ни одной травинки. Но и тогда он продолжал жевать. Пока он жует, пусть и впустую, с ним ничего не случится. Конечно, довольно глупо, но он не отважился отщипнуть новый пучок.

Неожиданно сквозь клочья тумана открылся кусок чистого неба. Окно, в которое Моппл мог смотреть. И он заглянул. Но ничего не увидел. Мир заканчивался прямо перед ногами Моппла. Моппл стоял у самого края обрыва. Он больше не удивлялся, куда исчез мясник. В ужасе он осторожно шагнул назад. Потом развернулся и нырнул в белую гущу.

До сих пор Моппл любил туман. Когда он был еще ягненком, его бывший хозяин однажды оторвал его от маминого молока. Это был самый плохой день в его жизни. Хозяин сказал, что ягненок быстро жиреет. Хозяин сам доил его маму с помощью какого-то аппарата. Хозяин тоже был толстым, но никто из овец не мог ему что-либо запретить. А Мопплу стали давать питье из молока, смешанного с водой. Он с удовольствием наблюдал, как молоко и вода становятся одной белой массой, похожей на туман. Но с сегодняшнего дня Моппл знал, что туман — это не молоко и не шерсть огромной овцы, а что-то очень опасное и непредсказуемое.

Внезапно он услышал страшный рев, который раздавался откуда-то из глубины. В этом рыке было столько ярости и отчаяния, что у него сразу разболелись зубы и копыта, но убежать он даже не пытался. Убежать от беды не так-то просто даже к своим овцам, которые тоже могут превратиться в туман, в ничто. Он уже видел, как они исчезают, все его приемные братья, сосунки, одномолочники. Вернулся только хозяин, толстый и бесстрастный. Вернулся как ни в чем не бывало.

Моппл взглянул на землю и увидел зеленую траву. Трава его спасет. Нужно идти за ней. Она выведет его в безопасное место.

Отелло злился. Ну, влез он в нору, а дальше? «Проблемы прячутся не в ногах и не в глазах… Проблемы всегда в голове», — опять зашептал голос. Он уже отмахал немалое расстояние вдоль берега и не обнаружил ни малейших следов. Песок под его ногами был нежным и мягким, но вместе с тем зыбким и коварным. А тут еще добавился этот вой.

Не так уж и близко, чтобы всерьез взволновать Отелло, но на нервы действовал. Кто, интересно, может так выть? При других обстоятельствах Отелло вернулся бы, чтобы посмотреть на вопившего. Но то, что было впереди, занимало его больше. Скоро он окажется возле деревни. Отелло понял, что пора уходить с берега.

Баран поднял голову и осмотрелся. Берег был уже более пологим, и во многих местах желтел песок. В небольших дюнах росла жесткая трава. Для еды она не годилась, но была хорошей опорой для ног. Отелло стал взбираться по склону наверх. Он увидел большие куртины щетинистой травы и узкую полоску дороги, петлявшей в пыли. «Если не знаешь, что делать дальше, надо или сдаваться, или оставить все, как есть, — издевался голос, — что, впрочем, одно и то же». Перед бараном было немало троп — их могла преодолеть любая овца, но он выбрал ту, которую проложили люди — дорогу в деревню.

Несколько раз она виляла в сторону. Наконец Отелло оказался перед стеной из грубого камня, ровной и такой высокой, что Отелло, даже привстав на задних ногах, не смог увидеть, что за ней находится.

Его это огорчило, потому что за стеной происходили странные вещи. Множество голосов что-то тихо бормотали про себя, и приглушал эти голоса не только туман. Отелло чувствовал, что люди волнуются, но стараются соблюдать тишину. А если люди себя сдерживают, это всегда что-то да значит. Отелло подошел к маленькой кованой калитке. Он нажал передней ногой на ручку, и дверца со скрипом открылась. Черный баран тенью проскользнул в калитку и головой старательно закрыл дверцу. Не в первый раз навыки, которые он приобрел в те ужасные времена в цирке, выручали его.

Сначала Отелло показалось, что он очутился в огромном огороде. Об этом говорил здешний порядок: прямые дорожки и квадратные участки, а также запах свежей земли и буйная растительность. Но аппетита она почему-то не вызывала. По дорожкам маленькими шажками двигались человеческие фигуры. Они шли с разных сторон, но привлекала их, похоже, какая-то одна магическая точка. Шушукаясь, они направлялись именно к ней.