Гленн Тарнер Заячья Губа - [3]

Вскоре у Тарнера завелись деньги, настолько солидные, что он начал навещать свою клиентуру в «кадиллаке».

И тем не менее колесам зингеровских швейных машинок не суждено было сыграть роль колеса благосклонной фортуны. Три раза они оборачивались вспять. Три раза Тарнера объявляли по суду банкротом, а на его имущество, включая автомобили, накладывали секвестр.

— Да, я тонул три раза, — признается Тарнер, — но каждый раз шел ко дну с шиком. Секвестрируемые автомобили всегда были высшей марки — только «кадиллаки»!

Потеряв деньги, Гленн Заячья Губа приобрел нечто более важное — опыт. Он считал основной причиной своего банкротства чувство неуверенности, нереальности, владевшее им.

— Я был фантастически удачливым коммивояжером, но никак не мог поверить, что делаю деньги, и в конце концов перестал делать их. Ведь главное то, что происходит в твоей черепной коробке.

А в черепной коробке Тарнера зрели грандиозные планы. Они заквашивались на философии так называемого «позитивного отношения», которая дала Америке целые династии финансовых и промышленных пиратов, начиная от Морганов, Рокфеллеров, Карнеги и кончая могучей кучкой нуворишей «технотронной эпохи», нахрапистых, как ломовые извозчики, хотя и повелевающих миллиардами лошадиных сил. (Впрочем, слово «хотя» здесь не совсем уместно.)

Забегая несколько вперед, расскажу о том, как Гленн Тарнер, уже мультимиллионер, объявленный «Лайонс клабом» («Клубом львов») Человеком года, выступал в гарвардской Школе бизнеса — кузнице капитанов американской экономики. Это было летом 1971 года. Гленн Заячья Губа стоял на сцене «Олдрич-холла» — святая святых делового мира Нового Света, — одетый в костюм-тройку из желтого дакрона в белую диагоналевую полоску. Он не без видимого удовольствия и даже злорадства попирал эту святыню финансового истэблишмента своими знаменитыми башмаками «из кожи еще не родившегося теленка ворсом наружу» и поучал будущих гэлбрейтов и самуэльсонов[3] смыслу жизни, то есть искусству делания денег. То было незабываемое зрелище: язычник, пробившийся сквозь стражу наемников-швейцарцев в подземные лабиринты Ватикана, вдалбливал папе римскому урок закона божьего.

Гленн Заячья Губа стоял на сцене «Олдрич-холла» под плакатом, вопрошавшим: «Жулик или святой?» (Заголовок его автобиографии.) Терзая утонченный слух гарвардских молокососов своим южным прононсом, растянутым, хрипловатым и безграмотным, он говорил:

— Каким это образом мне, пахнувшему навозом сопляку из Южной Каролины, удалось стать мультимиллионером? С помощью образования? Ха, меня выперли из восьмого класса! Дело не в образовании, а в позитивном отношении. Мыслить надо позитивно, вот что! Как высоко ты о себе думаешь, так высоко и залетишь. А вот многие люди позволяют промывать себе мозги, утверждаясь в своем ничтожестве. Ничтожество? Чепуха! Если я, недоучка, награжденный к тому же заячьей губой, смог выбиться в люди, значит, это по зубам каждому. Повторяю, дело не в образовании. Я и без него ол райт. На моем письменном столе установлена батарея маленьких кнопок. В случае необходимости я нажимаю нужную кнопку, вызываю нужного человека, обладающего нужными знаниями, и он говорит мне, что делать. Вот все, что мне надо. А в скором времени я заведу одну большую кнопку. Нажимая на нее, я буду вызывать человека, который и будет решать, на какую из маленьких кнопок нажать и кого вызвать…

А теперь вернемся к Гленну Тарнеру докнопочной эпохи. Разорившись в третий раз на швейных машинках, он поступил в косметическую фирму с поэтическим названием «Холидэй мэджик» («Праздничное волшебство»), И тут его боксерский нос почуял магический запах жареного. Люди рождаются с косметикой и умирают с ней, рассуждал Тарнер. Младенцев припудривают тальком, мертвецов гримируют. Путь человека от колыбели до гроба — сплошная косметика, а для того, кто мостит его, — сплошные доллары.

Своих долларов у Тарнера тогда уже или еще не было. Чужих тоже. Банкроты кредитом не пользуются. И тем не менее будущему косметическому королю удалось выцарапать у родного дядюшки пять тысяч долларов в долг. Заговаривать зубы Гленн Заячья Губа умел, как никто другой, и дядюшка — не богатый, как в сказках, а бедный, как в жизни, — поверил племяннику и отдал ему все свои сбережения, припасенные на черный день. (Впоследствии дядюшкин сон оказался в руку.)

Набив карманы дядюшкиными «баками» (жаргонный синоним доллара), Тарнер перебрался в городок Орландо, штат Флорида, и открыл свое собственное дело. Собственно, никакого собственного дела не было. Был лишь небольшой оффис — всего две клетушки, в которых не пахло ни парфюмерией, ни тем более деньгами. Зато название фирмы звучало грандиозно — «Коскот Интерплэнетэри, инкорпорейтед»! «Кос» означало «косметические», «кот» — «общины будущего», а «интерплэнетэри» — «межпланетные». Итак, фирма, основанная Тарнером, именовалась «Косметические межпланетные общины будущего»[4]. Объясняя происхождение этого названия, он говорил, что руководствовался принципами «позитивного отношения» — мысля масштабно, мечтая масштабно, ты становишься масштабным парнем. К тому же его затрапезный оффис находился по соседству со знаменитым флоридским комплексом американских космодромов (мыс Канаверал). То было знамение свыше, не иначе.