Глемба - [15]

Вот и в то августовское утро накануне Дня конституции я обнаружил в газете такой перечень и, пробегая его глазами, наткнулся на фамилию одного, пусть и не слишком близкого, знакомого, но зато такого, который занимал видный пост в Министерстве здравоохранения; подспудно мною двигала мысль, что не худо бы попросить у него протекции к какому-нибудь зубному врачу, который успел бы сделать мне коронку до моего выступления по телевидению. Я позвонил ему и, к счастью, застал дома. С подобающей скромностью, но и не без удовольствия он выслушал мои добрые пожелания; затем я перешел к делу, однако сразу же почувствовал, что расчетливость моя ему не по душе. Желая представить ситуацию в юмористическом духе, я расписал, как приобрел дом в деревне под названием Морта и, распивая вино с деревенским чудаком по имени Глемба, сломал коронку — вино оказалось мне не по зубам.

— Вряд ли от этого, — раздалось после паузы неуверенное замечание. — Глемба славится своими винами.

— Ты знаешь Глембу? — искренне удивился я.

— Да кто же его не знает! — воскликнул мой собеседник. — И вино его мне пить доводилось, так что могу засвидетельствовать: качества оно отменного.

— А откуда ты его знаешь, этого Глембу? — не переставал я удивляться.

— Он — знаменитый человек, — последовал уклончивый ответ.

— И чем же он знаменит?

— Да в первую очередь тем, что существует на свете.

Такой ответ еще больше подхлестнул мое любопытство, но у меня не было возможности продолжить расспросы — ответственный деятель здравоохранения извинился, что не может порекомендовать мне подходящего врача, сослался на спешные дела и положил трубку.

Я вышел в кухню, где жена хлопотала по хозяйству.

— Куда ты задевала пакетики?

— Какие еще пакетики?

— Которые я принес от Глембы.

Пакетики отыскались в кладовке среди прочего хлама. Я самым тщательным образом изучил их, но так и не смог сообразить, для чего они предназначены.

— Как думаешь, — нарочито небрежным тоном спросил я, — что я должен был с ними сделать?

— Спроси что-нибудь полегче.

— Помнится, я должен был что-то купить и разложить по этим мешочкам.

— Скажешь, что не было в магазинах. Не удалось, мол, достать.

— Чего не удалось достать?

— Чего, чего! Того, что просили купить.

— Ты права… Скажу, что с ног сбился, но найти так и не удалось.

— А в следующий раз, когда вздумаешь загулять, напивайся хотя бы не до потери сознания.

Подавив раздражение, я процедил:

— Эту тему мы уже обсудили со всех сторон. Не думаю, чтобы нам удалось придать ей новое звучание, если мы к ней вернемся.

Жена поняла, что больше нет смысла истязать меня. Мы и так немало времени потратили, обсуждая мое недостойное поведение в Морте, и я целиком и полностью признал свою вину. Кроме того, жена не могла не считаться с главным моим аргументом — что подобный конфуз случался со мною разве что во времена юности. Вот уже многие годы я даже в дружеской компании пил не больше положенного, и хотя в холодильнике у нас всегда стояли бутылки с выпивкой, я месяцами не притрагивался к ним.

Я побрел к себе в кабинет и углубился в записи, пытаясь сделать набросок будущего своего выступления по телевидению.

Немного погодя я отодвинул конспект прочь, решив, что от выступления придется отказаться: было бы поистине безумием вылезти на экран крупным планом и расписывать перед всей Венгрией свои странствия по белу свету, когда у самого дырка во рту и присвистываешь чуть не на каждом слове. Не столько пользы себе, сколько вреда. Вообще в телевизионном выступлении есть риск, даже если ты находишься в лучшей своей форме: ведь на экране любой, даже самый мелкий, дефект предстает многократно увеличенным. Ну а уж если и без того являешь собою комическое зрелище…

Я горько рассмеялся, потому что шкодливая фантазия с готовностью подсунула мне жалкую картину моего выступления; только даже и смехом нельзя было отвести душу, потому что сразу же подумалось, какой урон причинишь самому себе, отказавшись от выступления. Не каждый день представляется такая возможность, и если я сейчас подведу редакторов телепередачи, это неблагоприятно отразится на моей карьере в будущем. Не говоря уж о том, что гонорары тоже на дороге не валяются. Нет, слишком большая роскошь — просто так взять и выбросить деньги на ветер!

Мои мучительные размышления прервал телефонный звонок. Ответственный работник Министерства здравоохранения на этот раз позвонил мне сам, как он оговорился — «уже с работы», и, если я не против, хотел бы попросить меня о небольшой любезности.

— Когда ты в следующий раз поедешь в Морту? — спросил он.

— Да стараемся выезжать каждую неделю, — пробормотал я.

— Тогда ты наверняка встретишься с Яношем. Я имею в виду Глембу.

— Конечно. Мы же с ним приятели…

— Очень прошу, передай ему, что в том вопросе — он знает в каком — принят первый вариант. — И после легкой заминки: — Не слишком я тебя обременяю своей просьбой?

— Нисколько!

— Не забудешь передать?

— Нет. Я записал себе для памяти.

— Премного благодарен. И передай сердечный привет от всех друзей.

— Ладно.

— Кстати, наверное, удастся помочь твоей беде.

— Что ты говоришь! — воодушевился я.