Глемба - [14]

— Ну что же, обсуждайте свои дела. А мне пора…

Но Глемба и на него окрысился:

— И ты сиди не трепыхайся! — Тем временем он успел поставить передо мной стакан и налить всем троим. — Вечно вы спешите, — ворчливо продолжал он. — Никак не уразумеете, что времени у нас больше всего.

Незнакомец снова скрестил свои длинные ноги и рассмеялся тонким нервным смешком.

— Как раз времени-то у нас меньше всего, дядюшка Янош…

— Сколько пожелаешь, столько у тебя и будет, — изрек Глемба. — Да, собственно, что значит время? — спросил он, тщательно закупоривая бутыль с вином. — Время, — он медленно обвел нас взглядом, — есть сама бесконечность.

— Но нам из этой бесконечности отмерено ровно столько, сколько умещается между рождением и смертью, — возразил гость.

— Неправда! — Глемба затряс головой. — Время располагается не только по горизонтали, от колыбели до гроба, но и по вертикали, от глубины до высот. От зачатков сознания до самых вершин разума. И если человек разумный, он может возвести себе из времени хоть целые Гималаи.

Говорил он внушительно, неторопливо, как бы пробуя на вкус и смакуя каждое слово. Морщины на его лбу сдвинулись кверху, точно шлагбаум, давая знать, что путь мыслям открыт. Время от времени он умолкал, словно раздумывая, дать ли волю вкусным фразам или еще пообсасывать их про себя, в собственное свое удовольствие.

Чтобы придать веса своим словам, он в такт постукивал ладонью по столу.

— Не умеете вы обращаться со временем, вот в чем ваша беда! Вечно плачетесь: времени в обрез, времени не хватает — и сами же у себя урываете время вместо того, чтобы урывать его для себя!.. — Он сделал движение, словно хотел ухватить какой-то невидимый предмет. — Стоит только протянуть руку, и греби справа и слева хоть полный карман. А можно выкроить себе и целую дорожку времени, и шагай потом по ней. Дойдешь до конца — подстилай новую.

Меня так и подмывало поднять на смех эти разглагольствования о дорожках времени, но даже на пьяную голову мне показались умилительными и трогательными усилия, с какими мастер Глемба, спотыкаясь, брел по ухабистым тропам абстрактного мышления, и я сдержался.

Глядя на гостя, я не мог догадаться, по душе ему эти рассуждения или нет. Он хранил торжественное молчание, но я подозревал, что он не слишком-то прислушивается к словам Глембы. Когда хозяин закончил свою речь, худощавый мужчина встрепенулся, точно человек, мысли которого витали где-то далеко.

— Золотые слова, дядюшка Янош! — воскликнул он чересчур громко и тут же добавил другим тоном: — Ну, мне пора.

Он поспешно встал, подал нам обоим руку и направился к двери. У меня было ощущение, будто он тяготился моим присутствием.

— Кто этот человек? — спросил я Глембу, когда он, проводив гостя, вернулся в дом.

— Государственный секретарь, — ответил Глемба.

Он подсел к столу и разлил вино по стаканам. Мне подумалось: он будет рад, если я выкажу удивление, поэтому я с повышенным интересом продолжал расспрашивать.

— Что же ему было нужно?

Глемба опорожнил стакан и со стуком поставил его на стол.

— Да вот, приехал… — уклончиво ответил он и после некоторой паузы добавил: — Ездят сюда, как за манной небесной.

— Другие государственные секретари тоже к вам наведываются?

— Все, кому не лень. Чуть у кого беда приключится, так и едут по мою душу.

— И вы в состоянии им помочь?

— Чем могу, помогаю…

— Значит, вы — мастер отводить беду, — сказал я ухмыляясь.

Глемба смотрел на меня, не скрывая удивления.

— Что это с вами? Никак аист вам зуб выклевал?

Я сполз на стуле пониже и, глубоко вздохнув, кивнул.

— Вот именно. Я и пришел к вам просить о помощи. Вам ведь все по плечу… Войдите в мое положение: через два дня мне выступать по телевидению, и хорош же я буду — с дыркой во рту щериться перед всей Венгрией… Может, порекомендуете какое-нибудь народное средство?

По всей вероятности, Глемба обиделся, потому что в моих словах нетрудно было углядеть оскорбительный смысл. Не отвечая, он застыл, как Будда, уставившись перед собой.

Желая разрядить обстановку, я решил отшутиться:

— Вот лучшее снадобье! — и указал на пустую бутылку. — Если бы еще малость…

Однако тут Глемба, наверное, заметил, что я в подпитии, и решительно мотнул головой:

— Хватит с вас.

— Дали бы бутылочку, — неуверенно пробормотал я. — Вы не думайте, я заплачу́…

— Не дам, — отрезал Глемба. Он встал и принялся убирать со стола. — У меня нет вина на продажу.

Я скроил кислую мину.

— Нет так нет, — обиженно пробурчал я и тоже поднялся. — Тогда прощайте, господин Глемба.

— Прощайте, — сказал он и даже не вышел меня проводить.

13

На обратном пути машину вела жена. Рядом с собой она усадила злорадно ухмылявшегося сынишку, а мне велела занять место на заднем сиденье. С обиженным видом я какое-то время обозревал из окна машины живописные окрестности, а затем уснул.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

У нас в семье так заведено, что с утра жена прежде всего спускается на первый этаж нашего многоквартирного дома, к площадке с почтовыми ящиками, и приносит газеты, а я, еще в пижаме, тотчас принимаюсь просматривать их. Естественно, читаешь не все подряд, но перечень награжденных или отмеченных какой-нибудь премией — если таковой имеется — я всегда основательно прорабатываю, чтобы знать, кого из знакомых следует поздравить. По себе сужу, как радует сердце даже такой пустяковый знак внимания, хотя сам я еще ни разу в жизни не получал никакой награды…